произошло. Всякую мелочь вроде временного исчезновения из
действительности и ступор, за что-то значительное не посчитал. Я
тогда и рассказал о сестре, чем опять его удивил. Нет, он прекрасно
осведомлён о биологических свойствах человеческой расы, и о
близнецах тоже, но такого эффекта совершенно не ожидал. Тогда я
заметил, что мы не близнецы, а двойняшки. Вейин от этого просто
отмахнулся, сказав, что дело не в одинаковых генах, а в связи при
рождении.
Отдохнув пару дней за дальней орбитой той звёздной системы, мы
продолжили полёт в прошлое. После случившегося, Вейин, с упорством
маньяка, подсовывал мне похожие ситуации, причём времени на раздумья
оставлял с каждым разом меньше и меньше. Но я всё равно вмешивался.
И каждый раз исчезал, а мгновением позже появлялся, только уже без
паники. Хоть страх, что в следующий раз всё-таки не вернусь,
оставался. Это похоже на прыжки на резиновом канате с моста в реку.
Вроде и знаешь, что всё будет в порядке, однако страшно. А вдруг? К
моему счастью, "вдруг" не случилось.
Конечно, кроме экстремального спасения, Вейин помогал ощутить
развитие жизни во вселенной. Я видел сотни различных цивилизаций,
начиная от высшей точки развития, заканчивая моментом рождения их
первого представителя. Кино на оборот, только в масштабе вселенной.
Были и такие, которым я не мог помочь. Вернее не так, помочь очень
даже смог бы, но.... Не хотел этого.
Цивилизация Гленемол уничтожила сама себя. Нашим леммингам до
такого суицида никогда не опуститься. Раса беспросветных фаталистов,
если что-то не могли остановить, то покорялись этому как
неизбежному. А в случае если гибель также неизбежна, то
самостоятельно прекращали своё существование. Чувство самосохранения
отсутствовало напрочь, как и понятие "надежда". Не знаю почему, но я
отказался им помогать, мог, но не стал. Я просто стоял и смотрел,
как быстро и бессмысленно прекращает своё существование разумная
раса. Они убивали себя с непонятным для меня садистским чувством
исполненного долга, только вот перед кем этот долг, ни я, ни, тем
более, они, не знали. Последним, так сказать финальным аккордом,
должно было стать уничтожение их планеты. Но этого я допустить не
мог. Она не виновата, в том, что у населявших её глупцов был явный
недостаток мозгов. Получившийся памятник редкостного идиотизма
недостаточно разумной расы, теперь, уйдя в будущее, достигнет
настоящего времени. И когда-нибудь о глупости случившейся много
миллионов лет назад, узнают земляне, но не поймут причин, и не
примут память. Они, не считаясь с затратами и мнением других, сметут
всё, что хоть немного напоминало о прежней расе и заселят планету. И
вернут в упокоенный мир, жизнь. В человеческую расу вбит инстинкт
жить, жить наперекор всему. От этого у нас немереное количество
проблем и противоречий. Но, даже когда нет иного выбора, в людях всё
равно тлеет надежда выжить. Неважно, какая причина вероятной гибели
- закрывая собой амбразуру; уничтожая вражескую машину, жертвуя
собой; падая в пропасть из-за порвавшейся страховки или несчастный
случай. Все вместе и каждый в отдельности знают что неизбежно, но
надеются выжить. Не важно как - будь-то чудо, своя сила или
счастливый случай. Я видел и осознавал всё это - прошлое, настоящее
и будущее. Видел самодовольную гибель миллионов разумных существ, и
ничего не делал. Правильно ли я тогда поступил? Не знаю.... И не
уверен, что хочу знать. Нам с ними не по пути.
А с другой расой было почти наоборот. Сильные, смелые,
высокоразвитые духовно. Однако с одним недостатком, возведённым в
ранг наивысшего достоинства. Полное, безоговорочное, безусловное
повиновение старшему. Понятное нам воинское подчинение и не
принимаемая рабская покорность в понимании той расы было на уровне
безобразного своеволия. Произошло у них то, о чём рассказывают
древние земные легенды. Единое планетарное правительство
возглавлялось верховным владыкой. Который не ставил после себя
наследников. В качестве последней воли, он пожелал, чтобы все кто
ему верен, последовали за ним. Переубедить их не получилось, для них
я был чужой, принять и понять которого равно бесчестию. С упорством,
достойного лучшего применения они твердили, что их долг подчиняться
воле старшего. Тогда я впервые сорвался, попутно смешав с грязью их