Привратник взвыл и витиевато выругался, упомянув всуе и мою мать, и ее бабушку в придачу. Если бы это могло хоть как-то исправить ситуацию, то я бы первая пожала ему руку и простила все недобрые слова в адрес родственников до седьмого колена. Но пережеванная капуста никуда не исчезла, а миазмы в ночном воздухе разлетелись не хуже комаров. Музыка сбилась с ритма, трубач дал петуха, а скрипочка запиликала так, словно ее старались распилить надвое вороватые цыгане, чтобы продать на запчасти в базарный день. Гости заволновались, дамы уткнулись носами в надушенные платочки, а кавалеры прикрывались рукавами и морщили носы. Привратник согнулся пополам и наклонился к стене сторожевой будки, избавляясь от ужина не предназначенным природой способом. Пока он был занят столь важным делом, Ивашка спешился и ссадил девицу. Они беспрепятственно пробрались мимо сторожа и быстрым шагом двинулись к накрытым столам. Я потопала следом, но у первой клумбы свернула в сторону парка и скрылась в густом кустарнике под покровом ночи.
Постепенно беспорядок, вызванный нашим эффектным появлением, успел сойти на нет. Зловонную жижу присыпали песком, а взбудораженных крестьян отогнали подальше от забора. У ворот выставили дополнительную охрану, но ни Ивашку, ни чумичку так и не нашли. И если первый все время терся у столов с едой, то вторая исчезла без следа. Как человек, не лишенный совести, мой хозяин отправился ее искать с гусиной ножкой в руке. Когда он приблизился к кустам, за которыми мне приходилось прятаться от толпы, я приветственно заржала. А он подпрыгнул, уронил гусиную ножку на траву и выругался сквозь зубы.
Не «как твои дела» или «как я рад тебя видеть», или там «сколько лет, сколько зим», что было бы естественным после разлуки. Я даже обиделась слегка на столь холодный прием, но тут же вспомнила, что расстались мы всего полчаса назад, и сменила гнев на милость.
Музыканты, успевшие отойти от шока после газовой атаки, спонсором которой выступала ваша покорная слуга, с недюжинным энтузиазмом играли веселенький мотивчик, словно за каждую ноту им платили по золотой монете. Нарядные франты в центре лужайки высоко задирали коленки перед приседающими в реверансах кокетками и вертелись в такт мелодии как заводные болванчики.
В идеале, появление белокурой красавицы на балу должно было произвести фурор и трепет в сердце принца. На деле же прибытие замарашки никто не заметил, и самодержец все так же скучал на балконе в массивном кресле, равнодушно наблюдая со стороны за танцами и прогуливающимися парами. Даже оттуда, где стояли мы с Ивашкой, было видно брезгливое выражение на его породистой физиономии.
Заплаканная чумичка, когда мы ее нашли, не просто сидела возле скульптуры в глубине парка, а яростно пыталась отобрать у атлета копье. Ума не приложу, зачем ей понадобилась эта часть композиции. Судя по выпученным зенкам убиваемого чудовища, жить ему оставалось совсем немного, и атлет явно не нуждался в поддержке третьих лиц. С другой стороны, я могла неправильно истолковать ее намерения, и белокурый ангел пытался подсобить вовсе не атлету. Не дожидаясь, чем закончится противостояние мраморного изваяния и обиженной девицы, парень отломил от ближайшего дерева хворостину, которая должна была сыграть роль волшебной палочки. На худой конец, он собирался перекрестить скорбящую по спиняке, чтобы привести в чувство на правах крестной феи.
– А, вот ты где, – Ивашка слащаво улыбнулась, демонстрируя ровный ряд зубов.
– Крестная фея! – в голос взвыла дева. – Его высочество на меня даже не посмотрел.
– Ну-ну, не надо так переживать. Может у него зрение плохое, и он пока не разглядел тебя в толпе. Сейчас мы пойдем танцевать, и все обязательно заметят такую прелесть. А если принц не заметит вместе с остальными, то я вот этой волшебной палочкой помогу ему прозреть в нужное время.
– Я не умею-ю-ю-ю, – наша протеже истерически всхлипнула, – шить – могу, стирать – могу, готовить – тоже могу. А танцевать не научилась.
– Что ж ты всю жизнь только ерундой занималась? – сочувствие дурня было вполне искренним. – Ну ничего, я тебя в два счета обучу. Мы сейчас так зажжем, что небу станет жарко.