– Не хватает кого-то конкретно?
– Отсутствуют многие. Когда вы позвонили, некоторые сотрудники уже разошлись по домам, так что мы не можем сказать, кто находится наверху. Понимаете? Вам хорошо знакомо расположение залов на всех этажах. Не на лифте, это опасно.
Морейрас тучен, у него двойной подбородок, но в его лице есть что-то очень приятное, какое-то блаженное выражение, которое так не вяжется с его крупной фигурой. Или, думает Рамирес-Грэм, именно благодаря своей кажущейся доброте Морейрас принимает решения вроде того, что принял сейчас.
– Он уже знает, что мы здесь?
Рамирес-Грэм смотрит на человека, изображенного на гербе, и почему-то вспоминает Мигеля Саэнса. Он видел его сегодня вечером, когда тот пришел в его кабинете заявлением об отставке. Рамирес-Грэм подписал заявление и, прощаясь, впервые назвал Саэнса Тьюрингом, похлопал его по плечу, пошутил, проводил до лифта. Из-за уличных беспорядков Тьюринг не мог уйти сразу. Видели, как он слонялся по коридорам здания; он держал в руках коробку со своими личными вещами; останавливался то около стены, то возле окна, внимательно вглядываясь в них, словно пытаясь прочесть еще какое-то секретное сообщение.
– Я уверен, что да, – отвечает тем временем Морейрас. – На последнем этаже нет света. Мои люди стоят у каждой двери, но в темноте они почти бессильны.
– Это можно уладить. Для экстренных случаев у нас есть генератор. Я прикажу, чтобы включили свет.
Он уже не вспоминает о пустых колыбельках и разбросанных по комнате игрушках. Случилось то, что случилось. Сейчас он думает только о Светлане, ее черных кудряшках, маленькой фигурке в полумраке комнаты Ему страшно. Он не хотел бы подниматься на последний этаж, где его может подкарауливать пуля. Он не желает больше играть со своей судьбой, надеется снова увидеться со Светланой, сказать, как он скучал, и попросить прошения за все. Возможно ли это? Какими бы словами и жестами, каким бы ледяным холодом она его ни встретила, он сделает то, что должен сделать, – и будь что будет.
Да, это верно. И я не могу без нее.
Они поднимаются по лестнице, освещенной желтоватым светом прожектора. Рамирес-Грэм идет позади всех; он вообще предпочел бы остаться внизу и предоставить все людям из АНБ, но он начальник Тайной палаты и должен показывать пример храбрости. И он хочет посмотреть предателю в лицо. Неужели это действительно кто-то из его окружения? В темноте с каждым шагом все явственней вырисовывается перед ним лицо Светланы. Он не должен быть таким пессимистом.
Они приходят на последний этаж. Свет уже зажжен. Морейрас шепчет, чтобы Рамирес-Грэм не двигался и предоставил действовать ему.
– Какого черта вы просили меня следовать за вами, а теперь запрещаете участвовать в деле? – произносит Рамирес-Грэм совершенно неожиданно для себя.
Морейрас осведомляется о готовности своих людей. Они подтверждают ее легкими движениями головы; так, будто они не совсем уверены в своей собственной боеготовности, будто им задали риторический вопрос, который предполагает такой же риторический ответ.
Морейрас открывает дверь ударом ноги и укрывается за столом справа. Другие полицейские, входя в зал следом за ним, направляются одни направо – к Морейрасу, – другие налево. Да, говорит себе Рамирес-Грэм, это реальность; я ничего не выдумываю, не снимаюсь в фильме. И все-таки никто не убедит меня, что все это происходит на самом деле. Наверное, это мог бы сделать выстрел куда-нибудь в плечо… Боль – вот это действительно реально.
Проходит несколько минут в полной тишине. Затем Морейрас предлагает тому, кто прячется, выйти из своего укрытия. Никакого ответа.
Он снова кричит, давая последний шанс. Снова никто не отвечает. Полицейский идет по коридору, держа револьвер в вытянутых руках, поворачивает ствол то в одну сторону, то в другую. Его люди идут следом. Морейрас не проходит и двадцати метров, как раздается звук бьющегося стекла и целая очередь выстрелов; Рамирес-Грэм падает на пол, он не знает, с какой стороны стреляют. Поднявшись, он замечает движение в коридоре. Морейрас лежит на полу, его лицо залито кровью; один из полицейских склонился над ним, другой – прикрывает, третий продвигается вперед, продолжая стрелять.
Вскоре Рамирес-Грэм слышит крик и шум от падения еще одного тела. С того места, где он находится, нельзя различить, кто это. Полицейский предупреждает его, что это тот человек, что стрелял в Морейраса. Рамирес-Грэм вскакивает и выбегает в коридор: полицейский, пытавшийся помочь своему начальнику, смотрит на него с отчаянием.