Кардона проходит сквозь строй полицейских. Сержант с толстыми руками и светлыми усами выключает свою рацию и смотрит на него, словно пытаясь вспомнить, где его видел: пятна легко узнаваемы, даже скрытые бородой. Слегка обеспокоенный, он просит предъявить удостоверение; Кардона выполняет его просьбу. Сержант удивлен тем, что перед ним сам министр юстиции. Его тон меняется: сейчас не время ходить по улицам. В двух кварталах отсюда – беспорядки. Кардона говорит, что у него срочное деловое совещание, на котором он непременно должен присутствовать, и если за него так беспокоятся, пусть выделят для сопровождения двух полицейских. Сержант зовет: "Мамани, Кирос, сюда. Проводите судью и немедленно возвращайтесь назад". Мамани и Кирос подходят. Это молодые люди. У них слезящиеся глаза и испуганный взгляд. Они годятся ему в сыновья. Но у него нет детей. Ему стоило больших усилий найти мысль, на которую он мог бы опираться, строя планы не будущее. Все эти годы, десятки лет, которые он провел словно сомнамбула, размышляя в темноте, ударяясь о двери и стены, одержимый одной лишь мыслью, одним образом… За эти годы и десятилетия он допустил так много ошибок, и случилось так, что вокруг не осталось никого, кто бы о нем беспокоился…
Когда-то ему было пятнадцать лет, и все на свете казалось замечательным. Его безудержное увлечение футболом уже немного поутихло, и он начал интересоваться женщинами, этими странными существами, которых он немного побаивался. Возможно, этот страх появился у него во время учебы в Сан-Игнасио; это был мужской колледж, и поскольку женщин рядом не было, приходилось только гадать, как с ними обращаться, и мастурбировать, предаваясь страстным фантазиям. Ему было пятнадцать лет, а Мирте – двадцать; она жила в трех кварталах от их дома и частенько приходила проведать его. Желтая лента на голове так гармонировала с ее черными волосами, заплетенными в длинные косы. Она носила джинсы-клеш и туфли на пробковой подошве. У нее всегда было хорошее настроение, и, прекрасно зная о робости Кардоны, который делал уроки в своей комнате, она полушутя говорила ему: "Подрастай, я тебя жду". Он запомнил эти слова с десяти лет; всего за пару месяцев она превратилась из девчонки, одетой по-мальчишески и называющей себя Мирто, в девушку-подростка, которой даже макияж был не нужен, чтобы привлечь к себе внимание. В один прекрасный день Кардона тоже вырос. Он принял всерьез ее игривые слова. И влюбился. Сестра заметила его страсть, но сказала, что он только даром теряет время, ведь она приходится ему кузиной, то есть родственницей. Этот аргумент его не разубедил. Тогда сестра сказала ему, что она хиппи, то есть почти коммунистка; в ее доме постоянно играют на гитаре такие же, как она, молодые люди, бросившие университет; они ненавидят президента Монтенегро и готовят заговор против него. Кардона не обратил внимания и на это. Любовная лихорадка была сильнее, и, скрытый белыми занавесками, он из окна наблюдал, как она входит и выходит из их дома. Он ждал, что Мирта наконец скажет ему: "Ты достаточно вырос". Но для него у нее не находилось ничего, кроме мимолетной белозубой улыбки. И однажды, в воскресенье, Мирта бесследно пропала. Его сестра сказала, что слухи подтвердились: Мирта действительно состояла в марксистско-ленинской партии и была членом подпольной группы. Два долгих месяца о ней не было никаких вестей. И вот однажды в их дверь позвонили ее родители; прерывающимися голосами они просили помощи: их вызвали на опознание трупа. Они боялись, что у них не хватит сил для этого, и просили сопровождать их. Его родители и сестра не отважились, а Кардона пошел. Он вошел в морг, здание с потрескавшимися стенами, скудным освещением, в котором плакали и родственники у входа. Врач подвел его к столу, на котором вскрывали покойников, и приподнял простыню. И он увидел посиневшее лицо, разрезанную грудную клетку, ленту в волосах. И закрыл глаза. Тогда он подумал, что в тот момент и кончилась его любовь. Сейчас он спрашивает себя: почему он столько времени не мог восстановить справедливость и отомстить за эту нелепую смерть? Ему тогда было шестнадцать лет, и он понимал, что, какой бы левой она ни была, сестра не заслужила такой конец. Со временем он узнал, что группа молодых людей, к которой принадлежала Мирта, готовила заговор для свержения Монтенегро. Восторженные идеалисты…