Никодимка обернулся. В его лицо ударил лунный свет, и оно показалось Антропову донельзя веселым и сияющим.
— Да я, — отвечал Никодимка, — да я, Савва Кузьмич, с первых же слов ваших догадался об этом, потому что на душегубах и стервятниках завсегда особый отпечаток есть!
Никодимка сверкнул всем лицом и круто повернулся. Антропов задрожал от бешенства и бросился вслед за ним. Но Никодимки нигде не было. Может быть, он завернул налево, за угол серебряного сада, может быть, спустился в русло крутобережного оврага направо. Как бы там ни было, он исчез, как бы провалясь сквозь землю.
Такое внезапное исчезновение Никодимки ошеломило Савву Кузьмича, и он, забыв запереть ворота, с тревогой и беспокойством в сердце отправился к себе в дом. В кухне его встретила Аннушка. Она была чем-то раздражена и, подперев кулаками свою тонкую, как у осы, талию, злобно набросилась на Антропова.
— Чего вы забегались? Чего вы, оглашенный человек, забегались, только дом студите? — кричала она, наскакивая на Савву Кузьмича и сверкая глазами.
Тот смешался.
— Да я, родимушка, Никодимку-работника провожал.
— Какого еще Никодимку, пропащая вы головушка, сна на вас нет, пропойца несчастная?
Савва Кузьмич смутился окончательно.
— Да Никодимку-работника.
Аннушка заволновалась еще более.
— Перекрестите вы зенки ваши непутевые! Какого еще Никодимку-работника, когда вы его, вот уже двое суток, как на деревню отпустили!
Савве Кузьмичу стало холодно.
— А завтра какой день?
— А завтра Рождество Христово!
Савва Кузьмич хотел, но не имел силы заглянуть в глаза Аннушки. Он стал смотреть на кончик ее носа.
— А когда я сон о Сафроньевском приказчике видел? — прошептал он, чувствуя озноб.
— О приказчике? О каком приказчике? — закипятилась Аннушка, и все ее лицо покраснело от гнева. — О каком это еще приказчике? Какой сон? А я почем знаю! Може, вы сон-то этот полгода назад видели!
Она хотела еще что-то сказать, но Антропов отстранил ее рукой и прошел к себе в комнату, сосредоточенно сдвигая брови.
«Так Никодимки не было, — думал он, — так, стало быть, это они под видом Никодимки кое-кого ко мне подсылали! Много ведь у меня приятелей-то!»
— Сафроньевский приказчик здорово там орудует! — прошептал Савва Кузьмич, подходя к шкафчику и отворяя его.
— Сафроньевский приказчик шельма! — вслух произнес он. — Сафроньевский приказчик шило!
— А вы опять, негодный человек, за водку принялись? — услышал он за спиной.
Он обернулся; перед ним стояла Аннушка. Все ее хорошенькое личико было в красных пятнах.
— Отдайте сей минуту бутылку, аспид вы этакий! — кричала она, хватаясь за руки Антропова. — Отдайте бутылку, аспид.
Между ним и молодой женщиной завязалась борьба. Савва Кузьмич обхватил ее осиную талию. Бутылка выскользнула из его рук, стукнулась об пол и с дребезгом разбилась в куски. Антропов не выпускал из объятий молодую женщину, ее лицо было рядом с его, и ему показалось, что глаза Аннушки внезапно загорелись, как у пьющего горячую кровь хорька. Ее малиновые губы полураскрылись и как будто пересохли. Антропов задыхался.
— Аннушка, — прошептал он, чувствуя, что его голову наполняет горячий туман.
У него застучало в висках. Он впился в нее глазами. Аннушка смотрела на него все тем же взором хорька. Он сильнее стиснул стан молодой женщины. В ту же минуту Аннушка уперлась обеими руками в грудь Антропова и изо всех сил толкнула его прочь. Тот качнулся, потерял равновесие и, взмахнув руками, полетел на пол.
— Стервятник, — почудился ему насмешливый голос Аннушки.
Она опрометью выскочила из комнаты. Ее съехавший с головы платок болтался на шее.
Однако Савва Кузьмич нашел в себе силы подняться с пола. Он пошел, с трудом передвигая ноги, за молодой женщиной. В его голове стремительно крутился горячий вихрь. Ему хотелось чего-то до наглости смелого, дерзкого, нелепого. Он как будто принял от кого-то вызов и решился переступить через что-то самое важное, переступить или сложить за свою попытку голову.
Антропов, пошатываясь, подходил к заменявшей прихожую кухне и видел, как Аннушка, накинув шубку и теплый платок, выскочила в сени. Он бросился следом за ней. Но в сенях выходная дверь оказалась уже запертой снаружи на запор. Савва Кузьмич бешено застучал кулаками в дверь.
— Аннушка, — кричал он, — Аннушка!
— Чего вам? — послышалось из-за двери.
Савва Кузьмич припал лицом к двери.