Он честный малый, и возможно ему просто интересно со мной, ничего больше.
«Нельзя любить! Нельзя!» – шепчет внутренний голос.
Мне так жарко, и меня трясет словно в лихорадке. И рыдания сотрясают все тело, не переставая.
Во мне борются две грани души.
Одна кричит:
- С ума сошла, идиотка недорезанная! Опять влюбилась! Доской дубовой по голове получить не хочешь! Запомни ты любить, не зная, об ответных чувствах, все равно, что идти по лезвию ножа над пропастью с завязанными глазами! И ты сорвешься! Как тогда! Сорвешься…
Другой же шепчет страстно:
- Верь, верь… ты ведь всегда его ждала, всегда в него верила.
- А если это не он? – спрашивает первый с сомнением.
- Он… он…он, - отвечает второй мечтательно,- вспомни, как он на тебя смотрел. Вспомни, как он улыбался тебе. Вспомни, как он помогал тебе с котом, как он всегда был на твоей стороне, даже когда ты сама была против себя. Вспомни, как хорошо и легко тебе с ним. Вспомни…
И убегаю… прочь.
- Ты должна мне помочь в одном деле,- обратилась я к Лине, когда мы шли после пар домой.
- И? - она выжидающе выгибает бровь.
- Это насчет него… помнишь, я тебе говорила…
- Ну! - требовательно произнесла она
- В общем, у него, у Алана есть дневник.
Лина молча ждала, что я скажу дальше.
- Я хочу прочитать его,- выпалила я.
- М-м-м,- пробормотала она,- я люблю авантюры, только бы нас не спалили.
- Ты согласна? - с надеждой шепчу я.
- Я подстрахую тебя! – улыбается она и дает пять прямо в мою раскрытую ладонь.
- Когда? – интересуется она затем.
- Давай сейчас.
- Закрой глаза, - прошу я Лину.
- Зачем еще? - морщится она.
- Так надо! - она не должна узнать.
Лина со вздохом покорно закрывает глаза.
Мы осторожно заходим в квартиру Алана.
Темнота и тишина окружают нас.
Только сердце бешено грохочет в ушах, и легкие шаги звенят.
- Похоже, его нет,- сообщаю я радостно Лине, обходя все комнаты.
Наконец, я решаюсь зажечь свет.
Квартирка медленно освещается.
- Ты на шухер, ладно? - предлагаю я Лине.
Та отбывает в указанном направлении.
Я выдвигаю ящики стола.
Пусто. Пусто. Пусто.
Черт!
Смотрю на место в глубине полки, куда он спрятал тогда дневник.
Все, что угодно - тетрадки, исчерканные уравнениями, книжки по науке с заковыристыми и нагнетающими сон названиями, и прочая ерунда – в идеальном порядке. Только нет того, что я искала.
Я вздыхаю и вытираю пот со лба.
Может зря я все это затеяла?
Если он застукает меня.
Вдруг я разонравлюсь ему?
Вдруг?
Волна отчаяния накрывает меня с головой, поражает каждую клеточку души. Я чувствую, как страх вибрирует в голове, как его дурман поглощает все мысли и подкашивает колени.
- Маша! – тихо зовет Лина.- Идут!
Я запихиваю все в ящик.
Меня колотит. Дрожь поднимается из глубины моего тела – неотвратимая, нещадная, бешенная. Секунду, еще секунду!
Боковым зрением я смутно вижу, как Лина мчится в комнату. Слышу, как щелкает, открываясь, дверь.
Лина уже залезает под диван, и я следую ее примеру. Слава богу, диван здесь не такой, как у нас. Под ним даже есть пустое пространство.
Но даже там не могу успокоиться. Сердце оглушительно, отупляющие бьется в голове, отдаваясь в горле, в животе, в груди. Мощный ток крови переворачивает вены внутри меня. Перед глазами мелькают вспышки.
Я близка к истерике.
Вдыхаю и выдыхаю и мысленно считаю до десяти.
Бешеный каскад мыслей.
Если нас застигнут здесь, что сделают с нами?
Выгонят с позором, сдадут защитникам, и те расстреляют нас, как шпионов.
Я привязана к столбу. Медленно поднимается ружье. Тьма дула, словно тьма коридора, ведущего в бесконечность.
Пуля входит в меня, и я кричу изо всех сил в последний раз.
Предавшая и преданная.
Предавшая во имя любви.
Или лицо Алана, когда он узнает об этом.
Спокойное, как чистое полотно у меня на мольберте. Безразличие и холодная ярость в глубине его глаз.
- Никогда не хочу видеть тебя.
И я, сжавшаяся от ожидаемого удара и от дурманящего, кипящего стыда. Та, что не сможет отплатить тем же.
Где та девочка, которая не списывала на уроках, боялась заговорить с мальчиками и прежде чем взять книгу в библиотеке думала: «а понравится ли она маме?».
Вместо нее – ураган, вместо нее преступница, вместо нее – я.
Лина пинает меня локтем. Мы переглядываемся.
Я осторожно тяну покрывало на диване вниз.
Теперь мы спрятаны за занавесью.
Алан заходит в комнату. Он не один. Легкие, девичьи шаги.
Костер ревности взвился внутри меня. Словно по моей душе катком проехались.
Я стиснула зубы.
Они садятся на диван. Его задняя стенка опасно прогибается.
- И что ты будешь делать? - мягко спросил Алан.
Слышны судорожные всхлипы и бормотание:
- Не знаю,- я понимаю по голосу, что это Кэтис.
-Ты должна сообщить о ребенке, если он будет,- жестоко говорит Алан. Но в тоже время в интонации его голоса слышится и сочувствие. Оно испепеляет все мои безумные грезы.
- У него ребенок? – шелестит невесомый голос Лины.
Я хочу биться головой об пол пока не проломлю эту непреодолимую преграду или пока не разобью голову в кровь.
Лина гладит меня по плечу.
Я отворачиваюсь от нее, и смотрю, как свет раскрашивает покрывало в радужные тона.
- Кто этот подонок? – голос Алана, как игла – холодная и острая пронзает мой мозг.
«Не он!» - хочется кричать мне в ликовании!
- Он был… было темно.- Кэтис запинается,- высокий, поганый…о-о-о,- сухие клокочущие рыдания разносятся по комнате и словно возвращаются назад бумерангом, отражаясь от стен.
- Все будет хорошо,- шепчет Алан.
Она успокаивается.
- Но почему ты так долго не говорила?
- Он угрожал мне, и было так стыдно… Я думала, что все пройдет, как кошмар. Но мне не к кому обратиться, кроме тебя.
Да, уж такое пройдет.
-Тебе не в чем стыдится. Ты ни в чем не виновата.
- Спасибо тебе, Ал,- шепчет Кэтис. Слышен звук поцелуя.
Я закрываю глаза.
- Давай я провожу тебя. Одной в таком состоянии нельзя идти.
Они встают и уходят, чуть помедлив в коридоре, накидывая куртки. Шелест одежды, стук каблуков, скрип двери.
И тишина.
Пусть она будет мне саваном!
- Да уж влипла ты, подружка,- сказала мне Лина, когда мы вылезли из-под дивана.
- Мне всегда не везет на парней,- ответила я.
Во мне точно что-то замерло, а затем раскололось, и осколки брызнули во все стороны.
- Не переживай так! – посоветовала мне Лина с сочувствием,- мало ли бывает… другого встретишь.
- А если нет… если он,- мой голос сломался.
Лина тряхнула головой:
- Наплюй на него. Он тебя не достоин…
А достойна ли я хоть кого-то?
- Ладно, потом поговорим,- сказала Лина,- ищем?
Я кивнула.
Мы просмотрели все его тетрадки. Но среди них не было того, что мы искали
И наконец, я догадалась заглянуть под ковер, висящий за диваном, и обнаружила там дневник.
Я выудила его и принялась бегло просматривать, усевшись на пол.
Кривые рукописные строчки. Круглые, красивые буквы.
Я слишком скучал по своим родным… Я знал, что я не виновен, но все равно раскаяние в том, что я не спас их мучило меня. Я знал, что я не мог спасти их тогда, но все равно я должен был, должен попытаться! Но я выбрал жизнь сестры, но я выбрал то, о чем они просили. То, что они хотели. Хотя я и не мог тогда помочь им.
Похоже, у Алана нет родителей. Я торопливо пролистала его метания. Мне тот кусочек его прошлого казался слишком личным, принадлежащим лишь ему, пока он не решит поделиться им со мной. Я вздохнула. Как будто я ворую у него. Как будто я взламываю его душу. Ведь я ему - никто!