Он пожал плечами и спросил страшным голосом:
- А ты не боишься?
- Ужасно,- я кинула в него подушкой.
- О, бойся дева, жуткий дракон уже летит к тебе,- и он подбежал к кровати, размахивая руками, дурачась и смеясь.
Я, хихикая, свалилась на пол по другую сторону кровати. Осторожно выглянула из-за спинки.
Он сказал внезапно серьезно
- Ты можешь не бояться.
- Я знаю,- прошептала я в ответ.
Мы погасили свет. Сумрак клубился в комнате. Я ворочалась с бок на бок, тщетно пытаясь уснуть. Алан уже давно сопел во сне.
Тихий свет луны пробивался сквозь шторы. Его серебристые лучи летели точно ленты по ветру, и словно струны трепетали под руками искусного музыканта.
Я встала и подошла к двери. Осторожно открыла ее и вышла на воздух.
Тиха была ночь в мертвом городе. Нема. Ни щебета птиц, ни шума жизни человека. Ничего. Лишь тишина цепями пригвождала этот город.
А я дышала молчанием, ловила его. Оно давало мне возможность подумать, поразмыслить обо всем. И внезапно в моей голове появился образ – ночной город – две стороны, живая и мертвая – мегаполис. Город Жизней и Смертей. Между ними дорога – простая, песочная, желтеющая во мраке. И в то же время она неодолимое препятствие для жителей обоих городов. Они не могут перейти через нее. Те, кто ступают на нее, уже не возвращаются назад. Над мегаполисом голубое небо, со стальным налетом, по которому непрестанно летят легкие облака - символ быстротечности этой жизни, современной жизни. А над городом лишь тьма и ни проблеска солнца.
Наконец я пошла назад. Села на грязный пол в коридоре, зажгла свечу, которую нашла раньше и принялась исполнять задуманное.
Проснулась я от того, что Алан пытался разбудить меня. Он тряс меня за плечо. Я уставилась на него прищуренным глазом и простонала:
- Ну, почему надо обязательно так рано будить?!!!
Он захихикал.
Я кинула в него блокнотом. Алан ловко увернулся, и, подняв его, открыл.
- Интересненько,- пробормотал он,- невозможная реальность.
- Вся жизнь моя – невозможная реальность,- ответила я.
Вскоре мы вернулись в лагерь. Кэтис, увидев нас, сделала пару шагов вперед и улыбнулась. Морщинки, словно лучики солнца собрались вокруг ее глаз, а тонкие губы изогнулись. Она подошла к нам и обняла обоих и сказала звенящим голосом:
- Я волновалась, вдруг вы не вернетесь.
- Ну, разве мы могли оставить тебя одну,- укоряюще сказал Алан,- тем более что мы попали под дождливую перекрестную атаку.
- И что случилось? - встрепенулась Кэтис, недовольно смотря на него,- Ал, ты не должен шутить так!
- Все ж в порядке,- попытался он оправдаться.
Кэтис махнула на него рукой и вопросительно взглянула на меня.
- В общем, то да, но я …- начала мямлить я
- У тебя все прошло?- пронизывающий взгляд Алана пытал меня. Сладостная боль взорвалась в сердце. Я отвела глаза и кивнула.
- Твое лекарство прямо волшебное,- заметила я затем.
- Идем к морю? - осведомилась Кэтис.
- Нет, наверное,- лицо Алана стало печальным. Он обернулся ко мне, - Как ты? Сможешь? - У него был такой вид, точно лишь я в этом сумасшедшем мире имею значение, как будто я – единственное, что у него есть. Волнение рассыпалось в его глазах тысячами искр.
Я вздохнула счастливо. И криво улыбнулась.
- Давайте продолжим путь,- предложила я.
Глава десятая. Море
Мы вышли на обрыв.
- Вот, наше море,- Кэтис едва заметно улыбнулась, вытягивая руку и показывая вниз.
Море колыхалось среди скал.
Я вздрогнула.
Оно было местами черным и белые блики окрашивали некоторые участки в алые тона.
Трагическая красота.
Ветер дохнул на нас и донес запах химикатов и разложения.
Я закашлялась, задыхаясь, Алан зажал нос ладонью, а Кэтис смешно чихнула. Чем- то, возможно тем, как она повела носом, она напомнила мне Ангела.
Не все, что красиво, прекрасно внутри. Я заглянула в бездну и испугалась того, что увидела там.
Я наклонилась и уже переставила ногу, решив спуститься, но Алан остановил меня.
Я встретилась с его напряженными глазами своим взглядом
- Нельзя,- строго сказал он,- там смерть.
- Так, что там даже рыб нет,- я чувствовала себя жалкой и несчастной. Я представила бедных, умирающих рыбок. Их безжизненные, хрупкие, чешуйчатые тельца, их выпученные стеклянные глаза, в которых застыла мольба, их разинутые в судорожном вопле рты.
Я вспомнила картинку в учебнике по бизнесу. Крохотное тельце и длинная, грациозная шея пропитаны тьмой. Черный, угольный лебедь. Сияют лишь хрустальные глаза.
Скажи мне, что это неправда! Скажи мне, что это ложь!
Мольбы бесполезны, ибо это правда.
Мы поворачиваемся спиной к морю. Мы возвращаемся, но то время, когда эта земля жила, дышала, цвела, вернуться не может.
Глава одиннадцатая. Песня
Мы решили обойти мертвый город. Я, чуть ли не рыдая, упрашивала Алана, да и он сам, после той истории мудро предпочитал не лезть туда, откуда мы едва вырвались.
И сейчас, мы идем к скалам.
Горы огибают мертвый город, и почти доходят до города Алана. Стыдно сказать, я до сих пор не знаю, как он называется, и стесняюсь спросить.
Пустынная земля стелется под ногами, сзади горит и чернеет море, а ветер пытается задушить нас запахом.
Солнце бросает черные блики в мягком сумраке. Словно темное покрывало наброшено на мир. Покрывало, где рождаются секреты. Маленькие изгибы судьбы.
Мне почти до боли в сердце, до разрывающего душу желания, до крика или слез, хочется нарисовать все, что я вижу.
Конечно, это будет не совсем это…
И я впитываю глазами, втягиваю в память каждую деталь.
Я живу лишь для одного момента. Для того чтобы взять кисточку или карандаш и увековечить свои чувства, мысли и фантазии.
Для того чтобы творить.
И тут внезапно я слышу:
- Бу!
И подпрыгиваю.
Алан смеется:
- Испугал?
Я сую руки в карманы на костюме, и думаю, что же ему ответить…
- Нет! – вру я.
Он качает головой и снова улыбается.
Пинает камешек, который попался ему на пути и смотрит, как тот, катится все дальше и дальше.
- Ты все думаешь и думаешь,- рассуждает он, будто не со мной разговаривает,- такая серьезная,- он мельком кидает на меня взгляд, и я хмурюсь, подыгрывая ему и соответствуя образу. Кажется, в нем вопрошает все и сдвинутые брови, и пронзительные светлые глаза и все выражение лица складывается в один большой знак вопроса.
- Я придумываю картины,- отвечаю я.
- Ты их представляешь,- медленно говорит он так, словно ему это все знакомо.
- Я их вижу,- улыбаюсь я. Можно подумать, что я сумасшедшая, однако, если не увидеть твой мир, твою будущую картину так, словно она уже вставлена в раму и стоит перед тобой, то ничего не выйдет.
Придумать, продумать, увидеть, вдохновиться – создать. И переделать столько раз, сколько будет нужно.
Так рождаются картины.
- Покажешь что-нибудь? - спрашивает Алан.
- Естественно.
- О чем это вы? – Кэтис вырывалась из своей обычной задумчивости, и теперь нагнала нас. Голос ее тих, как обычно, и вся она олицетворяет застенчивость. От огромных карих глаз, до тонких рук, теребящих пряжку сумки.
- Ерунда всякая,- отмахнулась я.
- Мери рисует,- выдал меня Алан.
Что за предатель!
- Правда? – широко улыбается Кэтис, вглядываясь в меня чуть раскосыми глазами. Будто ожидает, что я вытащу из-за пазухи мольберт с очередной картиной и суну ей под нос.
- Нет, ложь! – заявила я.