- Поймали! – оперлась спиной о стену, садясь.
Он покачал головой:
- Нет, но то мгновение, когда я понял, что могу умереть.
Каленым железом по коже.
Ядовитым дождем.
Ужасом, выворачивающим душу.
- Изменило меня,- закончил он.
- Что ты за ребенок был? – Задумалась я вслух.- А сейчас такой…- я изучала его черты – высокий лоб, греческий нос, мягкие овалы щек, словно это была стена, за которой спрятан клад – его душа,- благоразумный.
- Теперь,- с горечью прошептал он,- лишь теперь.
- А что случилось тогда? – спросила я, но потому, как он сжал зубы, поняла, что я зря полезла в его прошлое.
- Ничего,- соврал он.
- Да, можешь не рассказывать,- махнула я рукой.- А ты стихи пишешь? – вспомнила я вечер в клубе.
Алан посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую, как будто его могли подслушать:
- Нет.
- Лгунишка,- хихикнула Кэтис, накручивая прядь ослепительно-черных волос на палец.
- И что? – спросил он, оборачиваясь к ней.
Она пожала плечами.
- Почитай,- попросила я.
Мне хотелось музыки. Чего-то светлого, прекрасного, таинственного.
Чарующего.
Почему-то мне казалось, что его стихи будут именно такими.
Влюбленная идиотка!
Алан долго отнекивался, но мы его заставили.
Мы сидим у костра, бросающего алые блики на наши лица, а за спиной трепещет тьма…
Разворачивает огромные пушистые крылья, чтобы укутать нас.
Алан достает странный предмет, похожий на коробку, и раскладывает его. Долго возится с деревянными панелями.
Повисают тонкие, светлые струны. Перетекают блики на золотистых дощечках. Чем то этот предмет напоминает нашу гитару.
Это так удивительно и прекрасно…
Уметь сделать, сотворить, изменить что-то.
Придумать…
Сложить из обломков, осколков целое…
А Алан начинает петь.
Он словно ласкает рукой гитару, как любимую девушку.
Его сильный и прекрасный голос завораживает, покоряет, лишает возможности дышать. Околдовывает, лишая души.
И во мне что-то рождается.
Что-то теплое, нежное, прекрасное.
Отклик.
Я достаю альбом. И начинаю рисовать.
Прядь волос падает на глаза, и я убираю ее.
Я рисую небо.
Серебристо-седое, скользящее в ладонях… Холодное, как дождь, стекающий по лицу, когда ты бежишь сквозь него, живя, мечтая….
Лишь рисуя, я живу.
Все остальное шелуха, и ветер, гонящий ее по грязному тротуару.
Я рисую увенчанные сережками березы, их белую, чуть шероховатую кору…
Я рисую, как возжигается жизнь…
Она была соткана из света…
Она бежала в тумане…
За ней кралась вендетта,
Потрясая ножами.
Она бежала.
Навеки!
В страну, куда прячется солнце,
Сладко смеживая веки…
Но я знаю -
Она не вернется!
И песня словно вторит мне…
Но он не смотрит на меня. Его взгляд блуждает в пространстве, куда мне, идущей сквозь миры, нет входа.
В пространство его души…
И никогда не будет.
Я встаю и подхожу к выходу из пещеры.
Слышны крики диких мутантов-зверей…
Но музыка парит над ними.
Парит над этим миром.
Луна словно лицо королевы, словно круг огня, словно диковинный светоч.
Любовь - это чудо…
Чудо, чудо, чудо.
Подарок судьбы, даже если он не любит меня.
Я оборачиваюсь.
Его лицо такое доброе, такое милое…
Озаренное, пронзенное вдохновением.
Он знает меня.
Я знаю его.
Песня медленно гаснет.
Аккорд за аккордом умирают звуки.
Судорога сводит мышцы гитары в агонии.
Почему все хорошее кончается?
Почему все всегда кончается?
Но есть вещи, которые не исчезнут никогда.
Так же, как и это мгновенье.
Он поднимает глаза, и смотрит прямо на меня. Пристально, нежно, так, будто я бесконечно нужна ему.Еще шаг и я…я вывалюсь из пещеры.
Глава двенадцатая. Разговор
Полночи я не сплю, переживая эти мгновенья снова. Передо мною, как влитое, стоит его лицо…
Все недостатки растворяются в любви…
Но, конечно, он меня не любит, и думая об это я не сплю.
Вы спросите почему?
Отвечу – я совсем не похожа на девушку из песни.
Да будет проклята любовь!
Я даже немного плачу.
Какой позор… Какой позор…
И утром я полусплю. Я ползу в хвосте нашей печальной процессии.
Кэтис тоже грустна и не рвется вперед.
Она задумчиво смотрит в землю.
- А ты не собираешься создавать группу? – спрашиваю я ее.
Кэтис медленно пробуждается от грез, и ее взгляд останавливается на мне.
- А,- произносит она и пожимает плечами,- не знаю.
- Это было бы восхитительно,- размышляю я,- ты, Алан, еще найдете парочку людей…И дуэтом…
«О любви» – шепчет мое пессимистическое подсознание
И ревность сжигает меня каленым железом.
«Заткнись!» - мысленно рявкаю я на него.
Кэти тем временем задумывается вслух:
- Да, ты права…
- Ал, Ал,- она догоняет его и дергает его за руку, и они стоят передо мною и разговаривают.
Облитые тьмою, но светящиеся изнутри.
Я ненавижу все вокруг.
Я ненавижу себя.
Почему она так прекрасна?
Почему он так замечателен?
Таких людей, как он не должно существовать.
Он, словно вышел из моей мечты, сошел с моей картины.
- Его не существует,- шепчу я себе под нос,- и меня тоже…
Ничего нет, и все есть.
Я чувствую это.
Я подхожу к ним.
Алан качает головой.
- Кэти,- когда он называет ее так, ласково прищурившись, мне хочется убить его, запинать до смерти. Господи, почему я такое злое создание?! И в тоже время я жажду, чтобы он был счастлив, пусть даже не со мной…
Он продолжает тем временем:
- Ты знаешь, Кэти, да ты знаешь, как все относятся к искусству… Оно нужно лишь горстке творцов… а остальные не понимают и смеются…
Они никогда не найдут спасение.
Ибо спасение в искусстве.
Кэтис молчит, и стоит, опустив голову, и не смеет возразить ему.
И слезы чертят невиданные узоры на ее щеках.
Я перебиваю его:
- И пусть! Пусть дураки говорят или презирают! Пусть! Если есть хоть один человек, влюбленный в то, что вы сотворите, все жертвы, вся боль, все отчаяние не зря! Не зря…- повторяю я.
Он смело выносит мой взгляд.
- Может быть,- соглашается он.
Вскоре мы расстаемся на главной площади его города.
Я сердечно обнимаюсь с Кэтис, и она убегает торопясь домой.
Оборачиваюсь. Алан стоит за моей спиной.
- Обещай прийти,- просит он, глядя на меня спокойными глазами без тени любви, и улыбается,- поддержать нашу затею.
Я вздыхаю. Любовь словно танец, шаг вперед и два назад, и снова и снова, кружась под сумрачным небом, пока вы не настигнете друг друга. Но где гарантия, что твой герой не сбежит от тебя?
- Хорошо.
- Тогда я сообщу тебе. Нужно же еще готовиться.
Он улыбается и кивает мне, прошептав на прощание:
- Пока
- Пока,- отвечаю я ему.
Поворачиваюсь и ухожу, не оглядываясь.
Как понять, нужна ли я ему?
Или просто необходима группа поддержки?
И, конечно же, я сочиняю целую сказку, бредя по улицам уже своего города. Целую сказку, в которой я дорога ему. Сказку, где он падает на колени, шепча стихотворения, и я обнимаю его, сев рядом, и солнце трепещет на его лице, сказку, где он целует меня, сказку, где мы вместе идем сквозь эту ужасную жизнь, а умерев лет через сто (не меньше!) попадаем в мир вселенской души...
Сказку, которой не существует.
Но я все равно так верю в нее!
До слез, до страстного объятия, до крика...
До синего пронзительного неба, что летит надо мной в моем мире.