Я стою на месте и прищурено, своим фирменным опасным взглядом буравлю его.
- Ты не понимаешь,- говорит он и каждое его слово, словно въедается в мою кожу, оставляя ожоги,- ты не понимаешь,- шепчет он почти нежно, но при этом его лицо застыло в упорстве, и черты будто вырезаны из-за льда – острого, холодного, колючего. Это все так ранит меня!
- Всего лишь миг задумчивости,- продолжает он хриплым, несчастным голосом, как будто ему, а не мне грозит смерть,- один удар, и ты… мертва! – его голос едва не срывается, и он отворачивается от меня и подходит к шкафу.
- Подумай,- напутствует он меня.
То, что он сказал, цепляет меня, словно веревка с крюком стену башни.
Неужели я ему не безразлична?
Верить нельзя, нельзя, нельзя…
Столько ошибок…
Тогда он целовал Кэтис.
Лишь друг.
Но я…я – верю!
Очнувшись от раздумий, я вижу его прямую, напряженную спину. Он распахивает створку шкафа, перекладывает книги, шелестит бумагами, переставляет пару статуэток.
Хрупкие, статуэтки выглядят так странно в этой комнате – его комнате. Возможно, они когда-нибудь принадлежали девушке – прекрасной и таинственной. Я сердито бросаю, подходя к нему:
- Хорошо!
По его лицу скользит тень улыбки.
Он просит:
- Не мешай.
Я сажусь на диван и любуюсь им, пока он копается в шкафу. Его русыми, растрепанными волосами, мягким изгибом щеки, сияющими светлыми глазами.
Наконец он вытаскивает что-то, раскладывает все вещи в точь-точь по местам (я фыркаю - аккуратист!) и поворачивается ко мне, закрывая шкаф.
Протягивает мне ладонь. На ней лежит узкий клинок в ножнах, увитых серебристыми цветами, длинной в ладонь.
- Откуда он у тебя? – интересуюсь я, беря оружие в руки.
Свет играет на тонкой грани серого, холодного лезвия - наточенного, острого и смертоносного.
Алан сжимает зубы, и неохотно отвечает:
- Он принадлежал моей прабабке.
- Может не надо? - мне не хочется принимать от него этот дар. Мне не хочется быть ему чем-то обязанной. Я сую кинжал ему в руки, но он не берет его и вместо этого, сцепляет пальцы за спиной.
Качает головой, отступая назад. Его глаза искрятся весельем, словно он предчувствует битву, сраженье, спор между нами.
Но я не доставляю ему такой радости. Молча запихиваю кинжал в карман.
- Ты неправильно делаешь,- комментирует Алан мои действия,- ты бы его еще без ножен запихнула.
- Нужно так,- он пристегивает его к моему предплечью, и поправляет рукав кофты. От его прикосновенья – по моим нервам словно текут ручейки волнения. Воздух между нашими руками, будто искрит…
Я отдергиваю ладонь и прячу ее в карман. Теперь я чувствую кинжал Алана, и успокаиваюсь, - теперь можно представить, что Алан всегда со мной, и клинок будет моим талисманом, как и тот перстень Ежика, что всегда на моем пальце.
- Помни,- шепчет Алан совсем рядом со мной,- помни…этот кинжал, в его сталь вплавлен парализующий яд – достаточно маленькой царапины и твои противник отключится на четыре часа… Не порежься.
Я улыбаюсь. И спрашиваю:
- Откуда такая сталь?
- Мы разрабатываем не только способ выжить, но и оружие… мой отец был ученым и усовершенствовал его – этот кинжал, еще, когда была война, до моего рождения,- он хмурится, и тонкая, похожая на нить паутинки, морщинка пересекает его лоб.
Я так и вижу, как разглаживаю ее пальцем, и естественно гоню эти фантазии, боясь, что он догадается о них. Ведь он бывает очень проницательным. Поэтому я отвожу глаза.
С его отцом и матерью случилось что-то дурное. Мне так жаль, что я не могу уменьшить его боль, смыть это отчаяние с его лица своей любовью, нежностью, словно родниковой водой.
Я просто говорю:
- Спасибо тебе, Алан…- и добавляю после некоторой заминки,- не грусти…
Он в ответ лишь улыбается непослушными губами, но в глубине его глаз туман боли.
- Поверь, все наладится…- шепчу я ему.
Внезапно он требует, смотря на меня серьезно и непреклонно:
- Поклянись, что не умрешь!
Язык мой немеет, а в сердце, словно навтыкали иголок. Я обещаю твердо, уверено, так, как будто мои слова могут изменить будущее:
- Я останусь жива.- Странно, он верит, что это что-то изменит.
Алан отвечает мне и решимость кипит в его словах, стоит за его спиной, и сталью выкована каждая буква, которую он произносит:
- Я клянусь, что я сделаю все, что могу, чтобы ты осталась жива.
Я в нокауте от удивления. Да уж, никак не ожидала, что он скажет такое…
- И… и как же ты будешь помогать мне? – спрашиваю я, смутно опасаясь
- Я буду с тобой,- говорит он, вытаскивая из шкафа сумку и складывая туда вещи,- я буду защищать тебя. Я не отпущу тебя ни на шаг.
- Ты хоть понимаешь,- ужасаюсь я,- что мама меня убьет, а? И все остальные родственники?
- А мы им не скажем! – по-плутовски улыбается Алан,- Я зарезервирую место у тебя под кроватью!
- Будете драться за него с Ангелом! – отзываюсь я.
И затем, набравшись храбрости, решаю признаться. Как же иначе он будет сопровождать меня?
Я смотрю на него и говорю то, после чего уже нельзя будет изменить последствия.
- Алан, ты не потеряешь ни дня.
- Почему? – он смотрит на меня удивленно и сердито, - ты не по….
Я перебиваю его:
- Просто послушай. Я не отказываюсь от твоей помощи. Я расскажу тебе правду, как обещала, но… ты… можешь не поверить,- выдавливаю я под конец, прочувствовав, увидев мысленно, как он… отворачивается от меня, умалишенной…для него, как отвращение кривит его лицо в уродливой маске…и
- Мери,- ласково позвал он меня,- о чем ты думаешь?
На языке вертелась тысяча ответов – безразличных и глупых, едких и таинственных, смелых и лиричных.
Я выбрала правду.
- Я боюсь твоей реакции,- призналась я,- у меня не так много друзей, чтобы терять их.
Я не смотрела на него.
- Я не из тех, кто может предать из-за слова,- жестко сказал он,- или из-за беды, случившейся с тобой.
- Ты сердишься? - спросила я.
Он засмеялся – это был печальный смех.
- Мери, разве я обидел тебя когда-то? – его глаза прожигали меня насквозь, казалось, он знает все обо мне, даже то, что не знаю я…
- Нет,- пробормотала я.
- Тогда почему ты мне не доверяешь? – угрожающе.
Хо-о-ор-о-о-оший вопрос…
Я пожимаю плечами.
- Просто дело не в этом, дело в том, что ты не такой человек, который мог бы поверить в то, что я тебе скажу.
- Какой? – Алан хмурится и быстро подходит ко мне.
Я провожу взглядом по его темному шкафу, дивану, полу, даже не обделяю светлый потолок, лишь бы не глядеть на него.
И наконец, я бросаю короткий взгляд на него, не удержавшись.
Его губы твердо сжаты, зеленые глаза непроницаемы. Алан стоит рядом, почти нависнув надо мной, как скала.
Похоже, сейчас убивать будут…Меня.
- Ты…человек логичный,- вздыхаю я. Он явно ошарашен, как преступник, которого вытащили прямо из-под гильотины и вернули честное имя и свободу. Он начинает улыбаться, будто не веря собственной удаче.
Я добавляю, воодушевленная отсрочкой казни и собственным успехом.
- Но ты не фантазер.
- Откуда ты знаешь? – спрашивает он, хитро изгибая губы в улыбке, и прищуривая глаза.
Опять он что-то скрывает!
- Мне так кажется,- в растерянности произношу я.
- Ты не права,- снова улыбается он.
- Но ты не настолько поглощен этим, как я,- упираюсь я.
Он качает головой, и говорит:
- Ладно, давай рассказывай, что хотела.
От того, что я должна сделать никуда не уйти, и то, что я боюсь до обморока и истерики, ничего не меняет.
Я распрямляю плечи:
- Сначала ты должен мне пообещать подумать над моими словами, ладно?
Он кивает.
- Так вот, главное не реши, что я сумасшедшая,- я выпаливаю,- я умею ходить по мирам…