Я закрыла глаза и сосредоточилась. Через несколько секунд, распахнув их, я увидела, что лежу на перине. Мягкие перья, белая ткань. Она возвышалась сантиметров на десять над землей.
- Ой,- воскликнула я.
- Тебе еще учиться и учиться, творящая миры, - ласково констатировал он факт.
Я кивнула.
Вздохнула горько. Мысли мои переметнулись к прошлому.
- Ты не виновата,- отрезал он, словно догадавшись, о чем я вспоминаю.
Нет, нет, нет.
Не думай об этом!
- Хотела б я так думать,- вымолвила я.
- Ты знаешь,- наклонился он ко мне,- только ты знаешь. Что ты невиновна ни в чем.
- Если б я осталась. Если б мы остались. Если б ты не вышел в тот день на улицу, то…- судорога родилась в руках, и связала все тело смирительной рубашкой.
Я рыдала.
- Не жалей себя,- сказал он,- ты думаешь, что жалеешь меня, но я счастлив.
Я села и вытерла рукой глаза.
- Даже без нас?
- Иногда бы я хотел вернуться. Мы должны смириться с тем, что у нас есть,- и он обнял меня, утешая,- но иногда ты не знаешь, что у тебя есть, - он щелкнул меня по носу, и улыбнулся,- пока не найдешь это.
Пока не увидишь отражение найденного в себе.
- И я часто навещаю вас, но вы этого не знаете.
- И ты все видел?- выдохнула я.
Он кивнул.
- Ты не права насчет мальчика,- сказал он,- ему даже хуже, чем тебе.
Я уперла руки в смятую траву, и сжала ее меж пальцами.
- Вряд ли.
- Он думает, что помог тебе.
Обещание, отношение его бабушки ко мне.
Черт, обещание!
Почему?
- Он думал, что помогает тебе,- повторил Ежик, любуясь небом.
Я встала:
- Что я должна сделать?
Глава семнадцатая. Цена жизни
- А как тебе это платье? – Лина нависала надо мной, держа шикарный алый наряд в руках.
- Нет,- я отшвырнула его на диван,- нет.
Лина обиженно надула губы, и плюхнулась на кровать:
- Вечно ты так!
- Пойми, сейчас другая ситуация,- я распахнула шкаф, и вытянула старенькие, продранные на коленях джинсы. И кофточку с маленьким вырезом.
- Даже не накрасилась,- Лина порицала меня взглядом.
- Я пойду? – обратилась я к ней.
- Прими мое благословление,- Линка клюнула меня в щеку сжатыми губами и размашисто перекрестила, как я иногда крещу кота, признаваясь ему в вечной, негасимой, чарующей любви.
Однако она не шутила.
Она верила.
По-своему, как и каждый из нас.
- Я здесь подожду,- «обрадовала» она меня.
И я вышла на улицу. Меня трясло все сильнее. Небо и земля поменялись местами. Теплый ветер жалил поцелуем весны. Свежий воздух был зловонной канавой. А небо падало на меня, погребая под собой.
Люди шли мимо. Но их не было для меня.
Я была страхом, а он был мною.
«Я – Мери, твоя дочь, Ежик,- нарекла я себя, как в незапамятные времена,- я должна заслужить эту честь, это право»,- и я шагнула сквозь миры.
Алан сидел на кухне и размешивал чай ложечкой. Он низко опустил голову, и все черты его лица, казалось, истекали тоскою, словно кровью.
- Привет,- я остановилась в дверях кухни, привалившись к косяку, и натянула на губы, точнее попыталась натянуть лживую улыбку.
Ненавижу лгать!
Но нельзя, чтоб он увидел, как легко он сломал меня. Не до конца. Но все равно сломал.
Он поднял голову.
- Мери? – радостный вздох, и гневное.- Я же просил тебя не приходить!
- Вот как ты мне рад,- я села напротив него, закинула ногу на ногу.
И это я говорю? И это я так язвительна? Что он делает со мной?
- Да,- согласился он и медленно с удушающей неприязнью,- ты должна уйти.
Но теперь, узнав правду, я видела за каменной стеной его глаз брызги и всполохи невыносимой боли.
И так легко стало мне! За спиной моей светлые крылья! Я все-таки небезразлична ему!
- Я все знаю,- сообщила я ему доверительно.
Ложечка выпала из его руки и упала на пол.
Я нагнулась и подняла ее, и вручила ему, словно белый флаг перемирия.
- Что? – выдохнул он.
- Все,- улыбнулась я,- и о том, что ты пообещал и о том, что ты хотел помочь мне.
Алан встал и начал вышагивать по комнате.
Через пару минут он заявил:
- Все равно возврата назад нет!
- Зато есть миллион путей вперед, и все они разные,- заметила я.
- Нет, Мери, нет! Уходи отсюда! Все, что ты знаешь - ложь! Нам не о чем говорить! Все, что ты знаешь – полный бред! – оглушающий шквал жалящих слов.
Я стиснула кулаки, так, что ногти вспороли ладони. Закусила щеку до крови. И еще и еще раз.
Лишь бы отвлечься от того, что… от того, что…
Он отверг меня во второй раз.
Я бросилась в свой мир.
Так бросаются в реку с камнем на шее.
Я до вечера бродила по улицам Петербурга. Слезы туманили мои глаза. Я хотела нарваться на бандитов и умереть.
Я хотела попасть под машину.
Переходя дорогу, я шептала:
« Сейчас, сейчас, пожалуйста!»
Я захлебнулась в безысходности.
Лишь ночью я вернулась домой. Залезла через окно, как воровка. Стоило лишь прижать руку к стеклу и представить, что его нет.
Но у меня долго не получалось. От боли…
Внезапно кто-то распахнул окно и схватил меня за талию. Я собиралась завизжать, но такая знакомая рука прижалась ко рту, гася крики.
Он затащил меня в комнату.
Я отшатнулась, отталкивая его, и попятилась к окну.
В комнате было темно.
Лишь лучился ночник в изголовье моей кровати.
Его русые волосы в этом свете казались нимбом ангела. Прекрасного, светлого ангела.
Мерзавец!
Не звучит.
Не про него.
Я села на пол, обняла руками колени, и спросила устало:
- Что тебе нужно?
Алан (надеюсь, вы уже догадались, что это был именно он!) так вот, Алан
глухо вымолвил:
- Я хочу рассказать тебе. Все.
Я не заплакала. Я не сказала ничего. Лишь пожала равнодушно плечами – хочешь – говори, хочешь - молчи.
Он сел напротив меня.
Внимательно посмотрел.
Я наклонила голову вперед, и волосы упали занавесью, закрывая лоб и щеки.
И глаза. Я не хотела, чтоб он видел мои глаза. То, что они скрывают.
- У меня был выбор, - он выдавливал слова с трудом, словно утопающий, лишающийся драгоценного воздуха,- у меня был выбор: помочь тебе или сделать так, как я хотел. В угоду своему эгоизму. В угоду своим желаниям.
Я непонимающе уставилась на него, и перебила:
- И ты выбрал эгоизм.
Мне показалось, что он сейчас меня встряхнет, как следует, а то и несколько раз, пока вся ерунда не вытрясется из моей несчастной головы.
Его глаза блеснули двумя льдинками в ночи.
- Нет, я выбрал помощь.
Я передернула плечами и уставилась в пол.
Нельзя показать, что меня это задевает, что я взрываюсь от нетерпения, жажды узнать, что значит его загадочное поведение.
- Мне предложили сделку.
« Я даже знаю кто! - воскликнула я мысленно, - та же, что и мне»
- И она предложила либо она помогает, и я оставляю тебя, либо… ты остаешься без помощи.
- И ты согласился? – срывающимся голосом вопросила я.
- Друзья всегда могут рассчитывать на меня.
- Я ни о чем тебя не просила! – закричала я на него, не удержавшись.- Я сама могу за себя постоять, без дьявольских ритуалов, без твоей помощи, без вас всех, фиговые благодетели!
- Достали! – и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Он даже не пытался меня остановить.
Я бегала туда – сюда по маленькой кухоньке, по кругу. Я размазывала слезы по щекам.
Боже, как я его ненавидела! Всем пылом страсти, всеми клетками души до самой последней. Неистово, безумно, испепеляюще.
Так же, как любила.
Скажите мне, как можно быть таким идиотом? И идиоткой?
Прошло где-то полчаса, и я более- менее успокоилась.