В воздухе повисло не сказанное: «не за что!»
- А ведь, знаешь,- доверительно сообщил ей отец,- я тогда любил ее. Твою мать. Да, безумно. Мне она казалась небесным созданием.
«А оказалась сатаной» - закончил он фразу мысленно.
Ада лишь хмыкнула.
- Ладно, вместе мы сильнее. Ты же хочешь избавиться от Колиты. Навсегда? – шепнула она Лемпану.
Тот кивнул радостно.
- Следи, чтобы она не появилась. Да, и еще,- добавила Ада,- помоги мне зачаровать дворец.
Глава двадцать шестая. Лес Проклятых
Наконец мы устроили стоянку.
Все очень утомились и, поэтому быстренько перекусили вяленым мясом и хлебом, и легли спать.
Но я, несмотря на усталость, не могла уснуть.
Я лежала и смотрела в черное, печальное небо. Я не знала, с чего начнется завтра и, что мне ждать от следующих дней.
Выживу ли я?
Неизвестно.
А Алан?
Мне стало так больно, как будто мое сердце облили бензином и подожгли.
Я должна…
Нет, нет, нет, не смей даже думать об этом!
Я должна сказать ему.
Я медленно встала и взглянула на Ферлана. Тот спал.
Как все хорошо складывается.
Холодок вспыхнул в груди и погас. И опять, и опять. Словно озон.
Я пошла к его темной фигуре на снегу. Каждый шаг был пыткой. Я, которая не боялась сражаться и мучиться в тренировках, тряслась, как последний трус. Ноги, будто накачали студнем и ошпарили кипятком. Душу тыкали иглами.
Но я шла. К цели.
- Алан,- я присела подле него, шепча,- ты не спишь?
- Нет, а что? - он повернулся ко мне и посмотрел на меня.
Странный это был взгляд.
Я не могла нечего сказать. Как будто мой рот заклеили скотчем или запечатали магией.
Я опустила голову и вздохнула. Затем взглянула в его лицо, сжав зубы.
- Я хочу тебе сказать,- начала я,- что ты… был…ты - мой лучший друг.
Я смотрела в снег.
Такой красивый. Мерцающий во тьме. Серые тени скользят по нему, сплетая невиданные узоры. Тусклый свет луны, изменяет все… Гасит все краски. Это закон бытия - жизнь гасит мечты. Я знала, всегда знала, что он тот, чей образ я хранила в сердце, тот единственный кого я смогу любить.
Я зажмурилась, чтобы не зарыдать и продолжила надломленным голосом, боясь взглянуть на него:
- Лучшим другом, но если ты не ответишь мне… то забудь, все забудь, что я говорила тебе,- я глотала слова, запинаясь и в глубине моих глаз, за их дымящейся тьмою притаились непрошеные слезы:
- Я…не…знаю…как… я…раньше жила без тебя,- я выдохнула конец фразы, и решилась из-под ресниц бросить на него взгляд.
Он молчал и выглядел таким удивленным, как будто муза ангелов сошла с неба и поцеловала его. Или синица слетела к нему в руку и сообщила о тайнах мирозданья.
Я встала, ошарашенная его поведеньем, чувствуя сопротивленье всего тела, и сорвалась с места. Я бежала сквозь мглу.
Я неслась сквозь чернильную темноту и мраком дышала моя сущность. Я не имела права верить в то, что я достойна любви. И лучше так, чем быть однажды преданной и растоптанной в прах и использованной…
Лучше так.
Наверное, он бежал за мной, но я не слышала.
Я вся сплеталась в конвульсиях. Страшные, нерасторжимые с сердцем моей души. Казалось, боль вытекала по капле медленно и неудержимо, но с каждой секундой она возрастала и сколько бы ты ее не выпускала, она все равно оставалась в тебе.
Я опустила горячее лицо в снег.
Он таял, орошая его.
Любить нельзя. Нет. Нет. Нет. Вот тебе кодекс жизни и соблюдай его. Если хочешь быть счастливой хотя бы наполовину, и сохранить себя.
Он мерзавец, урод и негодяй и еще много нецензурных ругательств, которых я не знаю, кроме тех, каким меня нечаянно научили, но они столь отвратительны, сколь душа человека, создавшего их, и я лучше бы вышибла себе зубы, чем произнесла хоть одно.
Я хотела рыдать, но не могла.
Что-то сломалось во мне. Вера в себя. В свою грезу.
Любовь - исчадие ада. Дьявол придумал ее, чтобы истязать грешников. Изощренная пытка унижения и разрыва мечты и действительности.
Я смотрела в небо.
Я хотела исчезнуть с этой земли.
Зачем нужна любовь? Стержень души. Любовь к своей семье и любовь к чужому человеку, которого хорошо, если ты знаешь хотя бы миг.
Он спас меня, только потому что он добр, как сказала Эрит.
Не стоит думать ни о чем…
Просто живи. Просто дыши.
Вдох, выдох – узел жизни. В мире зла и порока и справедливости разве может жить, что-то прекрасное, хрупкое…
Чарующая белая лилия, нежные лепестки. Пыльца облаков. Лучи света. Кружева белизны.
Разрушим. Развалим. Сомнем. Как в революцию семнадцатого года. А если кого-то убьем, или исковеркаем чью-то душу, то плевать.
Все ложь. Вот его душа.
Если бы мне дали холст и попросили нарисовать, то, что я испытываю, я бы просто вылила черную краску безобразными потеками.
Внезапно я услышала чье-то движение. Кто-то шел через лес и ветки ломались у него под ногами с отчетливым громким треском.
Я быстро села и начала пятиться в тень.
Возвращаться я к ним не собиралась.
Пусть у меня не было ничего, кроме одежды и кинжала за поясом, и я могла замерзнуть, умереть от голода и так далее, но возвращаться я не собиралась.
Еще чего не хватало!
Я физически не могла это сделать.
Я проворно поползла сквозь лес. Снег налипал на мои колени, набивался в сапоги, и начал таять.
В общем, комфорт высшей марки, как сказал бы Алан.
Но он не скажет, потому что его не существует. Для меня.
Странная связь предметов, есть ли то, чего нет для нас? А то, что много значит для нас, и его не существует для других, есть ли это или нет?
Все есть, и всего нет одновременно.
И я чуть не проломила голову в темноте о сосну.
Вот вам и философия!
Я судорожно вскрикнула и вслед за этим запоздало поняла, что этим выдаю себя.
Я заползла в кусты, вся дрожа. У меня был лишь кинжал, кулаки и зубы, и ярость рассыпающая брызгами сжигающую боль. Вот и все оружие.
Я даже была рада выместить на ком-то свою злобу.
Вот до чего я докатилась!
В общем, буду жить назло ему!
Тень дрожала на снегу. Луна тускло мерцала меж облаков. Как грязная монета. Кто-то подходил все ближе и ближе. Трещали, ломаясь ветки.
Мертвые шаги. Черная фигура.
Я отвернулась от этого силуэта, и поползла сквозь густой ельник, прорываясь с боем сквозь колючие ветки.
Лучше уйти до срока.
А вдруг это бандит.
Я представила себе разбойника, и чуть не взвыла. Стреляющего прямо в меня… Неумолимого, жестокого преступника.
Кривая ухмылка, длинная борода, уродливая морда.
Затем он забирает все ценные вещи и оставляет меня умирать в снегу.
Сразу прибавилось скорости от такой картинки!
Я выскочила с другой стороны, потирая расцарапанное лицо, и понеслась на полной скорости сквозь лес, лавируя между деревьями.
Я мчалась сквозь лес и первобытный, необоримый ужас дышал во мне, наступал на пятки, несясь за мной. Он был во мне, он был мною, и я не знала, где грань между мною и дымящимся страхом.
Вдруг я налетела на кого-то. Он раскинул руки, обнимая меня. Во мгле не было видно лица.
Я заорала.
- Боже мой, Мери, ты, что приняла меня за снежного человека,- бодро вопросил Алан,- за Колиту или за конницу Ады?
Он выпустил меня из своих объятий.
Я стояла и смотрела на него.
Пусть там погоня.… Пусть там враги… Пусть там безжалостная смерть...
Пусть.
Увидеть его - за это можно и умереть…
Я стиснула руки, так, что ногти впились в ладони и кости врезались в кожу.
- Чего ты хочешь? - чужим голосом - хриплым и тонким, но неожиданно сильным и безразличным спросила я его.