Я кивнула. И произнесла, колеблясь и страшась.
Больше греха, больше преступления, больше смерти.
Его ненависти. Его нелюбви. Его безразличия. Его проклятья.
- Ты то не хочешь со мной говорить, то допрашиваешь,- это было ошибкой, я поняла, едва его глаза холодно блеснули, и словно ток ударил меня.
- Я тебя не допрашиваю,- обронил он холодно. Точно склизкие капли скатились по мерзлому стеклу меж ледяных узоров.- Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…
- А я не хочу канючить тебя о перемирии,- бросила я рассержено.
- И не надо! - обиженно заявил он,- но чтоб об уходе даже не думала!
Я стиснула зубы, гася рвущиеся с губ слова – едкие и злые. Бессмысленные.
Более правильных фраз, чтобы заставить меня сделать все наоборот не существовало.
Алан проводил меня до стоянки.
Ферлан подмигнул мне, когда я снимала рюкзак и стелила одеяло. Я насупилась и покачала головой. Ферлан возвел глаза к небу и пожал плечами.
Я хихикнула.
Легла, отвернувшись к ним спиной.
А как только стерегущий Ферлан задремал, я вскочила, запихнула одеяло в рюкзак, и ушла, разбудив Ферлана.
Один ветер ласкал записку. И звезды читали ее. И ивы грустно пели, провожая мой уход.
Я сделала глупость, я знала это…
Но я не могла вернуться в тот дом, где не любят меня.
Нет ничего, кроме пустоты, которая медленно затягивает тебя, хватая за воротник своими цепкими, черными щупальцами
Самое страшное это пустота.
Тьма рушится на меня, как снежная лавина - неотвратимая, безжалостная.
Только пыль летит.
Миллион сверкающих пылинок.
Никому не верь, никого не люби, и ни на кого не надейся...
Если ты любишь, ты даешь ему шанс - убить, растоптать, зарезать тебя.
Парой слов, улыбкой, или выражением лица.
Нечаянно и непоправимо.
Сломанное не починишь.
Ибо вещь уже будет не той.
Я закрываю глаза - вижу его отрекающегося от меня, открываю - тоже же самое.
Я слышу его голос - безразличный и спокойный.
Я бегу, как белка в колесе. Бегу в никуда, но…
Пока бежишь - ты жива.
Затем приходят сомнения. Я смотрю на себя в зеркальце.
Ты - некрасива?
Золотистые завитки волос до плеч, высокий лоб, черные, опоенные мглою глаза, тонкий, с горбинкой нос
Ты - глупа?
Или душа твоя недостаточно прекрасна?
Ты - это ты.
Но все это ложь и ты знаешь причину.
Просыпаюсь я от голосов.
Один - низкий и рассерженный, будто сталь схлестнулась со сталью, или взорвался контрабас, другой - недовольный и ироничный - стекло по стеклу - визгливое царапанье.
Первый голос я узнаю на грани сна и пробужденья. Слышанный мною сотню раз, родной и милый. Я сажусь на одеяле и размышляю - сбежать или остаться.
Одна часть меня жаждет, чтобы ее нашли - доверчивая, любящая дурочка, другая - вяло огрызается и велит немедля бежать.
Легкая тень рассвета ложится на верхушки деревьев, окрашивая их в перламутрово-серебристый оттенок.
Словно художник проводит кисточкой по верху картины, меняя цветовую гамму и насыщая небо светом на востоке.
Пока я раздумываю, на поляну выходит Алан. Он замирает под деревьями и смотрит на меня так долго, будто хочет взять мою душу себе, или узнать, что я есть на самом деле.
Если он не идет ко мне, то я пойду навстречу, к нему.
Когда между нами остается где-то полуметр, я останавливаюсь.
- Ну, что? - спрашиваю я, слепо пытаясь сделать голос беспечным и легкомысленным, но... выходит какой-то хрип, тонкий и натянутый, точно струна лунного света над обрывом во тьме. Гаснущая.
Лед подкатывает к горлу, ручейки страха текут по костям.
Алан незаметно пододвигается ближе.
Я боюсь и стараюсь не смотреть на его худое, усталое лицо. Я виновата в этом.
- Ты простишь меня? - взволнованно вопрошает он, словно от этого зависит его жизнь.
Словно в моей руке пистолет, и он нацелен ему в лоб, и пальцы дрожат и выбор прост.
Выбор никогда не бывает простым, а дорога прямой.
Да, нет, подумаю...
Как ты мог быть таким? Почему ты закрылся от меня? И...
Миллионы ответов, миллионы вопросов.
З-а-ч-е-м?
Тысячи дорог лучатся во все направления. Тысячи звезд освещают путь.
Я не могу ошибиться.
Я превращаюсь в свет. Я набираю в руки родниковую воду - чистый экстаз.
Вместо ответа я подхожу к нему вплотную и целую его.
Медленно, нежно, тихо...
Снег трепещет и падает вокруг ясными брызгами. Ветер приносит запах весны. Весна рождается в такт ударам моего сердца.
Вся моя жизнь весна. Борьба с холодом и мраком.
- Я вел себя...- Алан кривится, не находя слов
Мы сидим на моем одеяле, и смотрим, как является перед нами мир, словно в первый день творения.
Я бормочу:
- Да нет ...
Я готова защитить его даже от него самого.
- Мне было так плохо,- шепчу я, не глядя на него.
Я смотрю на небосклон, расцвеченный светлыми сполохами облаков.
Алан бормочет ругательства в свой адрес.
Я удивленно поднимаю свой взгляд.
Его лицо - маска страдания.
- Что... ты? - выдыхаю я.
- Нет, я - идиот, придурок! - восклицает Алан.- Я не должен был вести себя, как вшивый собственник!
- Ты просто не должен повторять ошибок! - замечаю я, тогда можно просто смыть эту ссору, словно грязное пятно с нашей жизни.
Каждый должен стараться понять. Другого…
- Я знаю,- отвечает Алан и смотрит на меня так, как будто я сошла с неба, в сиянье крыльев своих и с нимбом вокруг головы. Как будто я прекрасна и телом и душой.
То проклинать втайне, то поклоняться открыто.
Да уж, нашел святыню!
Я смеюсь, и он начинает тормошить меня и допрашивать
- Нет, ну, скажи, над чем ты смеешься?! - в азарте выкрикивает он и его глаза сверкают и блестят, как зарницы, как зелень сквозь солнце, как чешуя рыб в лунных бликах.
- Не скажу! - я отталкиваю его и падаю на одеяло. И смех вырывается на волю, словно дым поднимается ввысь. Неостановимый.
Свет клубится за его спиной, как дым кадила. Будто ворота в рай. Его губы раздвигаются в улыбке - медленной и коварной.
- Нет, скажи! - требует он, прижимая меня к земле правой рукой.- Не уйдешь, пока не скажешь!
Я начинаю бороться всерьез. Мы барахтаемся в снегу, валяемся, как дети.
Ты не узнаешь! О, ты не узнаешь!
Я наслаждаюсь этой мыслью.
- Ну, все же расскажи, а? - заискивающе просит он под конец.
Алан похож на маленького мальчика, который клянчит у мамы игрушку.
Я не могу сопротивляться ему. Я готова для его счастья броситься с моста, если он попросит. Сейчас же.
Я стряхиваю снег с варежек и произношу:
- Ты очень любишь меня. Слишком. - И чувствую себя полной идиоткой.
- И это смешно? - вырывается у него. И лицо его опять каменеет.
- Я не думала, что...
- Что? - спрашивает он.
- Кто-то.. может.. так ... любить меня, кроме тех, кто дан нам, кроме нашей семьи.
- Я буду любить тебя всегда, Мери,- шепчет он, обнимая меня так нежно, так крепко,- даже если я умру, даже если ты уйдешь от меня.
Мы сидим, прижавшись друг к другу, и я кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.
Представляю, что это мгновение - вся жизнь...
Мы идем по лесной дороге, полузанесенной снегом. Алан идет первым, его очередь прокладывать путь.
Ферлан подкрадывается ко мне сзади и шепчет на ухо:
- Ты мне должна.
Я ойкаю и подпрыгиваю, испугавшись
- Что?!
- Думаешь, почему твой дурак...
- В лоб дам! - предупреждаю я, перебивая его,- сам ты - язвитель недорезанный...
- Ладно, прекрасный герой пришел просить прощения, потому что я образумил его!
Алан оборачивается и заявляет:
- Мы просто поговорили, он все врет.