- Останься со мной. Я боюсь, что опять увижу кошмар.
И мы лежали до утра, обнявшись, тихо переговариваясь и изредка целуясь.
На следующий день я начала рисовать Керрит.
Пока я рисовала ее развевающиеся одежды, сегодня они были самых разнообразных оттенков, но одного тона от чуть голубоватого до яростной синей черноты, Керрит рассказывала мне свою историю:
- Сначала я была одна, и все мы жили здесь. А когда подросли сестры, отец дал им по наделу и велел править мудро. А меня оставили здесь.
Я набросала светлый блеск ее одежд и блики серебра на коже. Ее мрачные бездонные глаза, ее резкие черты лица, которые, казалось, вот-вот прорвут кожу, и ее мягкие пушистые волосы.
Она стояла у своего замка, у своего оплота, у своей крепости. За ней вздымались горы облаков и ласковый свет падал на шпили, заставляя их отсверкивать, словно маленькие капельки росы
Я пыталась сделать ее лицо трагическим, наделить его печальной красотой справедливости и тоской безнадежного знания.
Я видела ее сущность, сквозь ее лень и усталость.
- Когда-то давно, я выполнила то, что должно,- вздохнула она.- Иногда не надо этого делать, теперь у меня есть лишь долг. Когда-то я совершила преступление, но я искупила вину. Я знала, что произойдет, но я спасла его, пожалев. Я знала, что его поймают. Я спустилась с неба и вместо того, чтобы наказать его, забрала его с собой, очарованная его красотой. А он предал меня. Разобравшись в нашей жизни, он закрутил интригу. И хотел донести моим родителям о моем преступлении, а они не пожалели бы меня. И я убила его. Сама. После этого я умерла,- и она обернулась к Денизе,- подумай над тем, что ты хочешь совершить. Я сама заложница своей вины.- И кивнула мне,- рисуй!
Затем, она приказала нам поклясться своей магией, что мы никогда не расскажем о том, что узнали.
Мы сплели руки все четверо и произнесли слова:
- Netrio cotange set,- что значило – никогда, вовеки не откроем тайну сию, иначе лишимся даров своих.
Спустя два дня мы сошли на землю. По длинной витой лестнице появившейся по знаку Керрит. Мы шли и шли, стирая ноги в неудобных сапогах.
А земля казалась такой далекой! Изредка мы отдыхали и затем опять начинали спуск.
Лестница казалось бесконечной… Лишь облака проплывали мимо. Золотистые, окутанные тайной.
Глава тридцать четвертая. Боль
- Подъем! – и Алан принялся меня толкать.
Я разлепила сонные глаза, простонала:
- Милый,- и собралась вновь погрузиться в глубины сновидений, уютно поворочавшись на снегу, но он не дал. Приподнял меня за плечи и начал меня трясти.
- Убью,- простонала я, еле-еле просыпаясь.
Затем побрела будить остальных. Они тоже не хотели вставать, но у нас с Аланом все-таки получилось исполнить сию нелегкую задачу.
- Здесь не обошлось без злой магии, - очнувшись, сообщила Дениза. Они с Ферланом начали изучать снег. Дениза водила по нему руками, что-то приговаривая, а Ферлан пристально вглядывался. Он выглядел так комично, что я рассмеялась.
Ферлан послал мне убийственный взгляд, и я спряталась за спину Алана.
- Это проделки Ады,- вздохнула Дениза.
- Она ж союзник,- заметил хмурый Ферлан. Почему-то он был не в настроении веселиться, что было странно.
- Ты знаешь ее, - возразила Дениза.
Он кивнул.
Мы шли через лес. Под ногами противно хлюпало, шел нудный дождь. На деревьях набухали почки. Весна вступала в свои права, но не было еще ни буйства красок, ни яростной сини неба, ни легких травинок.
- Всего-то ничего осталось до Артория, - заметила Дениза и улыбнулась Ферлану, - Как то в этом лесу мы охотились на кабана, помнишь? – и она улыбнулась, вспоминая.- Эх, чудное было время. Магические охоты.
Ферлан согласился:
- Особенно весело было, когда мы помогли Аде свалится с коня под ноги кабану. Бедняжечка споткнулся!
- Так она умереть могла, - сказала я.
- А вот и нет, - весело возражает Ферлан, - скорее кабан, чем она.
Дениза тихонько хихикает и поясняет:
- Ведьму убить не так легко, как ты думаешь. Тем более Аду.
- Кстати, что ты с ней делать будешь?
- Я не решила, - говорит Дениза, - конечно, я бы хотела править Колденией . Зря что ли столько всего по магическому управлению прочла… И я смогла бы изменить все к лучшему. Но я не хочу, чтобы ее кровь была на моих руках, - и она опускает голову.
Ферлан обнимает ее, но она вырывается:
- Ты же знаешь, зачем мы идем? Ты же знаешь?
Она стоит перед ним - трепещущая и сильная в своем несчастии, в своем страдании. Как струна, которая от единого щелчка может лопнуть.
- Всю жизнь я терпела их издевательства… Колиты и Ады. Да и что там говорить, всего двора! Я узнала, что она, она убила моих родных! И я…я...
- Я догадываюсь, - замечает Ферлан. Его брови хмурятся. Серые глаза, будто небо над нами.
- Я …хочу…убить ее,- выдыхает Дениза.
- Вызвать на поединок чести. – Он, словно подслушал ее мысли.
Дениза падает на землю. Ее бьет крупная дрожь, но ее зубы крепко сжаты, глаза зажмурены. И ни слезы не падает на землю.
Ферлан стоит над нею, сжав кулаки. Холодный и молчаливый. Он не может понять любит ли он мать? Ведь она всегда была далека для него. Любит ли он Денизу? Всегда любил.
Но кто дороже?
Он ложится рядом с нею и обнимает ее, разрываясь на части также как и она.
Спустя несколько минут она поднимается. Она также спокойна, как и всегда, как будто ничего не было.
- Идем, - говорит Дениза Ферлану.
Они находят нас за деревьями.
Вскоре мы подходим к деревне.
- Это королевство Колиты,- говорит Ферлан.
И ни одного человека нет на улице. Ворота, оторванные, и камни, когда-то бывшие оградой, лежат на земле, и большая часть их превращена в серую пыль.
Только две виселицы стоят у входа.
- Это работа Ады,- говорит Ферлан.- Ее стиль - все развалить. Колита бы сожгла.
- Зачем? - шепчет Дениза. Она стремительно бледнеет, но лицо ее спокойно, лишь тоска бьется мерцает в глазах.
На столбах написано:
" Мятеж – это измена короне и Колдении. Все мятежники будут убиты ".
Мы осторожно подходим ближе.
Ветер бьется о ставни домов. Многие двери сорваны с петель.Трупы валяются на улице. У лежащих людей в лицах - серых и бледных, обескровленных, нет искры жизни... и видно, что душа уже покинула тело. Глаза не блестят и напоминают рыбью чешую.
Женщина надрывно воет, обнимая мертвого ребенка лет шести.
Увидев нас, она даже не пробует сбежать, вместо этого просит:
- Убейте, убейте меня! Я бросила его, я оставила. Меня не было рядом. Я виновата! - надрывно кричит она.
-Ты не смогла бы помочь,- мягко говорит Дениза.
Женщина достает кинжал и рывком вгоняет его в грудь. Алая кровь пропитывает платье.
Я отворачиваюсь... Меня трясет. Я не хочу видеть. Не хочу слышать. Но я вижу... вижу... вижу...
Сквозь зажмуренные веки, сквозь все стены и замки сердца, которые я выстроила.
Я вижу его серое, родное лицо. Я помню тот поцелуй в щеку, который я так не хотела ему дарить. Зачем? Ведь он не почувствует.
Сквозь песнопенья священника, когда слова расплываются дурманом, растворяются во мраке...
Сквозь отчаяние, отчаяние, отчаяние... Оглушающее и отупляющее. Убивающее верней выстрела в голову, верней гильотины и огня.
Как больно... больно...больно...
Он лежит в красивом, черном костюме на столе...
Мой папа... Мой идеал, моя молитва, мой лучший друг и хранитель. Мой Ежик... И не мой...
Мертвый - проклятие, мертвый - лезвие по горлу, мертвый.... мертвый... мертвый...
И я не плакала... тогда...
Лишь позже я... рыдала. Милионны раз, но безысходность не уходила, она была во мне, она была мною, почти, но я не давала одержать ей верх, иначе я бы бросилась с крыши или вскрыла бы себе вены. Но брат и мама не заслужили такого предательства, и лишь они держали меня здесь… Я не имела на это права и я держалась, хотя думала о смерти, желала ее постоянно. Они спасли меня.