Мое сердце взлетает, я взлетаю, как будто у меня есть крылья.Грезы становятся явью.
Его лицо так близко от моего, ближе нельзя… Глаза пылают задорным огнем, но за ними сияет что-то еще – что?!
Я разгадаю…
Я обещаю это тебе, Алан!
Я улыбаюсь… Я улыбаюсь… Я не могу не улыбаться, когда он рядом, когда он танцует со мной и на губах его тает ответная улыбка, полная тихой нежности.
Шаг, еще шаг, еще один… в скользящем ритме вальса…
Шепот у моего уха – жаркий и ласковый:
- Мери,- словно зов ветра в пустыне.
Я поднимаю глаза, и спрашиваю:
- Что? – тихо, на грани счастливого обморока.
- Мери,- повторяет он, словно пробуя мое имя на вкус.
- Я не жалею, что согласился. Это все так прекрасно…
- Еще бы ты пожалел,- фыркаю я, убивая все очарование момента.
- А что тогда? – игриво спрашивает он.
- Тебя ждет страшная смерть,- обещаю я замогильно и жутко.
- Испугала,- он опять улыбается,- каждый раз с тобой умираешь, рождаясь вновь.
Я замолкаю.
Шаг, поворот… с нами пляшут блики на стенах, и взлетают конфетти над головой, точно благословляющие, сверкающие в бликах солнца брызги.
Мы кружимся в зале, как два сросшихся черенками листика на ветру, не желающих отпустить друг друга никогда… Мы кружимся, и дождь молний пылает в наших сердцах… Мы кружимся, и я хочу танцевать с ним века, пока не упаду от усталости…
Наконец вальс кончается.
Мы стоим, прижавшись друг к другу, и между нами трепещет, бьется, растет какое-то потаенное, глубинное чувство. Оно сжигает меня до кончиков ногтей и волос, и в то же время словно окутывает облаком нежности и иступленной тоски.
После танца, я рассматриваю ребят, пришедших на бал,– вот несколько моих одногруппников - смеются, веселятся, болтают, целуются.
Тут к нам подбегает Линка. Она тащит за собой какого-то веселого коротышку. Тот смотрит на Линку так, будто она - богиня.
- Хай! - восклицает она, целуя меня в щечку.
- Привет! - отвечаю я, не отпуская руки Алана.
- Веселитесь? А это - Иван, - она представляет своего кавалера.
- Мария,- я улыбаюсь,- а это Алан.
Иван приветствует нас. Линка прерывает его:
- Мы тут на секундучку забежали,- и шепчет мне на ухо.- Маш, прошвырнемся по мирам еще?
- Потом,- отвечаю я.
- Хорошо! Пока-пока! - и она упархивает, волоча Ивана за собой, словно на буксире.
Ее жизнь - мгновение...
Мне становится внезапно грустно. Почему все хорошее уходит навеки, и лишь бледный след в памяти говорит о том, что когда-то все эти прекрасные мгновенья случились с тобою? Тогда как адские муки вгрызаются в подсознание и терзают сквозь дни.
- Я схожу проветрюсь? - спрашиваю я Алана.
- Иди,- он целует меня в лоб.- И возвращайся скорее.
Он догадывается, куда я направляюсь, и поэтому не напрашивается в спутники, быть может просто понимает, что мне нужно побыть одной.
Я сажусь на перила – холодные и смотрю в темноту. Она смеется надо мной, взмахивая крыльями, словно птица, сдвинув набок голову с красными глазами-фонарей.
Ветер продувает меня насквозь, но я не чувствую холода. Я словно парю, словно лечу... На гребне волны.
Снова.
Я должна сохранить навеки этот день!
Он не должен исчезнуть, как другие, стершись в моей памяти!
Я рисую себя в вальсе, себя в его руках на маленьком клочке бумаге, найденным в сумке огрызком карандаша.
Тут вдруг кто-то набрасывает на меня что-то теплое, мягкое.
Его куртка.
Я оборачиваюсь, и Алан говорит спокойно:
- Мери, пойдем…
Я обнимаю его и прижимаюсь к нему всем телом.
- Я так люблю тебя... больше, намного больше, чем сможет полюбить кто-нибудь когда-нибудь.
Его ладони ложатся на мою талию, и он говорит:
- Не отпущу никогда,- и это не угроза, это обещание.
- Это прекрасно,- шепчу я в ответ, тая под его поцелуями.
Он протягивает мне руку, и мы возвращаемся в зал.
Затем начинаются разные игры, и он участвует в них и получает несколько призов.
Такой молодой, красивый, веселый на сцене.
Я аплодирую сильнее всех.
Я смеюсь, радуясь его триумфу во сто крат сильнее, чем своему.
Он спускается со сцены, и целует меня так нежно, так ласково, благо никто не видит, пока мы в толпе.
Хотя какое нам дело до всех? Друзья поймут, врагам нужна лишь причина.
И мы уходим в ночь, и мы уходим прочь. И мы уходим вместе.
Все равно куда, главное вместе.
Мы гуляем по темному городу. И я рассказываю ему то, что никому не рассказывала, что шептала лишь тьме, надеясь, что он услышит меня.
И он отвечает с тоскою в голосе:
- Мне снились сны, в которых я слышал твой голос, и я искал тебя, но не мог найти.
И он тоже говорит мне о тысяче вещей:
- Когда я был маленьким,- улыбается он,- я придумывал разные штуки а теперь я делаю их реально. Каких там только не было - и молниеносных перемещателей, которые можно носить с собой, и боевое оружие мгновенного уничтожения, нажмешь на кнопку и нет целого района только голая земля…
- Нет, Алан, не надо,- вспоминаю я об атомной бомбе, о Хиросиме и Нагасаки.
- Я не собираюсь создавать оружие,- вздыхает он печально.- Ты, наверное, тоже чувствуешь такое, когда не можешь нарисовать то, о чем долго думала.
- Нет. Все, что я хочу сделать, все, что я должна сделать, я делаю.
- Я не сделаю это, хотя бы потому, что довольно жертв. Я создам то, что будет возрождать, а не убивать,- и глаза его горят от энтузиазма.
Я улыбаюсь ему.
Наши пальцы сплетаются.
Иногда я не знаю, где кончаюсь я, и начинается он, смываются грани между нами и кажется, что мы одно целое, один человек, разделенный на двоих. И мы были обречены искать друг друга вечность в тысячах миров. И каждый так ищет… Только кому повезет?
Глава сороковая. Вместе
- Ты не Рея, - говорит Пальрик.
- А как ты узнал? – удивляется самозванка. И черты ее лица внезапно плавятся сами по себе, перетекая в другие.
Миг и перед ним стоит Ада. Светлые волосы треплет ветер, темные глаза пылают.
- Ты хоть понимаешь, что я могу убить тебя? - крошечный шажок навстречу, задумчиво наклоняя голову набок.
- Тебе это не выгодно,- серьезно говорит Пальрик.- Тогда все передерутся, и высшие силы отомстят за меня, и мой изгнанный братец воцарится. А я тебя выгонять не буду, мне нужно, чтобы ты правила. А где моя сестра? - и его глаза загораются интересом.- Конечно, она не идеал, но все же сестра.
- Не ищи ее,- велит Ада холодно.- Не пытайся встать на моем пути, те, кто становятся на нем, исчезают навсегда!
- Хорошо,- обескуражено и расстроено говорит Пальрик и уходит прочь.
Ада опускается на траву и начинает напряженно размышлять. Почему она не убила Пальрика? Ведь он может предать ее. Это опасно. Но она не может убить его. Почему? Почему? Почему?
Может потому что он такой забавный. Она ухмыльнулась.
Не все ли равно?
Мама и брат уехали на дачу. Брат не хотел оставлять ее одну. Я осталась в городе вместе с Ангелом. Я приеду к ним позже. А пока я собиралась поехать отдыхать с Аланом.
Я быстренько собралась. Посадила котика в переноску.
На душе было муторно и гадко. Я обманула ее. Я не рассказала ей об Алане. Она бы не разрешила мне, не разрешила бы уехать с ним!
Я вошла в его мир. Он уже ждал меня, и глаза его лучились. Он бросился навстречу мне и обнял.
- Пошли? – спросил он.
Я кивнула.
Мотоцикл разрезал воздух, плавно скользя. Оказывается, в детстве Алан научился на нем ездить. Он нашел раритет в доме родителей и заинтересовался им. Даже починил и научился ездить.
- Мой милый исследователь,- прошептала я, обнимая его за талию.