— А для чего нужна эта стена? — с некоторой робостью спросил Брекен.
— Она служит для защиты наиболее сокровенной части системы, в которую ведет вот этот вход. За этими письменами скрыты голоса кротов, живших в далеком прошлом, и, чтобы заставить их звучать, нужно произнести заклинание на древнем языке, который полагается знать каждому из кротов-летописцев, хотя в наше время, к сожалению, им владеют далеко не все из них. Будь я и сейчас летописцем, в силу данных мною обетов я не смог бы рассказать тебе об этом, и ты не услышал бы заклинания. Но теперь, Брекен, я начинаю понимать, что мудрость Камня безгранична, а пути его неисповедимы, и он освободил меня, чтобы ты смог услышать, как на самом деле должна звучать стена, ведь на тебя возложено столь многое...
— В каком смысле на меня возложено многое? — спросил Брекен.
Ощущая в поведении Босвелла небывалую суровость, Брекен совсем оробел.
— Мы встретились не случайно, Брекен, и ты наверняка это понимаешь. Тебе на долю выпало неведомое мне предназначение. Я совершенно уверен в этом. И по милости Камня я оказался тем, кто поможет тебе выполнить его. Ребекка... Седьмой Заветный Камень, о котором... о котором тебе так не хотелось рассказывать... беды, которые обрушились на Данктонскую систему и которым пока что не видно конца... все это части единого целого. Чуть ли не в каждой системе царит смятение: в Нунхэмской, Луговой, в Данктонской и в других, которые попадались мне на пути сюда. Кроты утратили веру в Камень, они утратили веру в самих себя, они привыкли всего бояться.
В глазах Брекена, слушавшего Босвелла, тоже появилось испуганное выражение. Кто такой Босвелл? И чего хочет от него Камень?
Брекена начала бить дрожь, ибо голос аффингтонского крота приобретал все большую силу и звучность, в речи его проскальзывали странные слова, и постепенно он перешел на древний язык, не понятный Брекену.
Удивительное, таинственное чередование резких и ласкающих слух звуков. Ему все же удалось понять, что в словах Босвелла скрыто предостережение и что Босвелл не простой крот... Повернувшись лицом к стене, Босвелл начал произносить слова заклинания на языке живших в древние времена кротов, а в ответ послышался гул и отголоски, звучавшие в тысячу раз мощней, чем в тот раз, когда Брекен впервые обнаружил удивительные свойства этой стены.
Несталан живот, и променльива судьба,
То на вусину одбацивет, то в пучину срушит.
Подмукав мрак, а наше плот слаба.
Привремен свет, колосек несигуран,
Несреки и неволья очекиват свуда.
Жуче смеямо ми, в усхикенье ликуе,
А данас од страха дрхтатимо,
На помочи взыскуе...
Смысл древних слов был почти полностью недоступен для Брекена, из глубин стены на Брекена обрушились волны темных созвучий, и ему захотелось убежать и спрятаться от них. Но куда бы он ни кидался, пытаясь укрыться, все новые и новые потоки звуков, струившиеся теперь из каждого туннеля Древней Системы, неизменно настигали его, и он все глубже погружался в их бурный круговорот.
Брекен закричал от ужаса. В тот момент он не мог думать ни о ком, кроме себя. Да и откуда ему было знать, что громкое эхо созвучий, заполнивших грот, в котором находились они с Босвеллом, разнеслось по всем ходам и туннелям, вырвалось на поверхность земли, хлынуло вниз по склонам холма и устремилось к Бэрроу-Вэйлу подобно тому, как мчится вперед неукротимый поток.
Отголоски созвучий донеслись до Болотного Края, и их услышал Меккинс, который умолк, прервав себя на полуслове, затряс головой, а затем бегом выбрался на поверхность земли и застыл, повернувшись лицом в ту сторону, где за лесом находился Камень, откуда вроде бы и доносились песнопения на древнем языке.
Их услышал Комфри, рыскавший у кромки леса в поисках трав, которые, увы, погибли из-за засухи, и повернулся лицом к холму. Его обуял страх, и он беспомощно зашевелил губами, пытаясь произнести вслух имя Ребекки, которое всегда несло с собой покой и утешение.
Их услышала Ребекка, сидевшая у себя в норе, и поняла, что наконец наступил момент, которого так ждали кроты многих поколений, с тех далеких пор, когда ее самой еще не было на свете.
Их услышал Стоункроп и многие другие, и, когда звуки, исходившие от Камня, словно раскаты грома, обрушились на них со стороны леса, каждый замер в страхе, бросив то дело, которым занимался.