— Мне две порции! — не вставая с места, гаркнул Таллаг немного хриплым рычащим голосом.
— Харя-то не треснет, звереныш? — деловито осведомился орк, колдуя над напитком.
Вместо ответа зверолюд широко улыбнулся, демонстрируя орку острые клыки и подмигнул трактирщику зеленым глазом с вертикальным зрачком, второй глаз зверолюда был карим, перечеркнутым старым шрамом.
Собственно говоря, основным отличием зверолюдов от людей была немного необычная, пусть и почти человеческая внешность и диковатые повадки, вкупе с более мощным телосложением. Отличить одних от других, впрочем, не составляло особого труда.
— Молодежь… — многозначительно произнес орк, подвигая к Калеосу три пенные кружки. — Лишь бы лясы точить, да дармовое пойло лакать! Вот мы с братом в ваши годы…
— Уже успели сразиться с таким количеством страшных противников, что нам и не снилось! Угадал? — Глаза темного эльфа смеялись.
Вообще народ Калеоса не отличался дружелюбием и словоохотливостью, в особенности, если дело касалось других рас, и он сам вел себя так же с незнакомцами. Однако за годы жизни на поверхности, в обществе друзей, темный эльф научился вести себя иначе, точно так же, как и его сестра.
— Шаман из тебя, как из меня колдун, — орк сплюнул на пол, сразу же старательно затерев плевок сапогом. — Забирай пойло и проваливай к дружкам! Нечего меня тут отвлекать!
— Конечно-конечно! Спасибо, Грук. — Изящно поклонившись, эльф забрал кружки и направился к столу, за которым его ждали друзья.
Орк лишь хмыкнул. Налив себе кружку пенного напитка, он залпом осушил ее, после чего невозмутимо вернулся к протиранию стаканов, вновь потеряв всякий интерес к происходящему.
Проходя через зал, к ожидавшим его друзьям, Калеос остановился рядом со столом, за которым разместились двое молодых мужчин. Один из них, с короткой стрижкой и глубокими залысинами неторопливо потягивал пиво, уставившись задумчивым взглядом в одному ему видимую точку где-то на потолке. Второй, довольно крупный и слегка полноватый вольготно расположился на стуле, закинув ногу на ногу. Он сосредоточенно тыкал пальцем в какую-то коробочку, дымя трубкой. Его светлые волнистые волосы были взъерошены и он, время от времени проводя по ним ладонью, лишь усугублял положение.
— Пытаешься решить очередную головоломку, Холвит? — Участливо спросил темный эльф у взъерошенного мужчины.
— Можно подумать, он еще чем-то занимается, кроме этого, — тот, что был с залысинами, хмыкнул, сделав солидный глоток и вытерев губы тыльной стороной ладони, смахивая влагу с длинной щетины.
— Ты слишком строг к нему, Ингвар, кстати, как новая повесть? О чем пишешь?
— О сотворении Светлых земель. Ты же знаешь, что на заре мира, все земли были едины и существа их населяющие, жили в порядке и гармонии, под благодушным взором Ифриила Созидателя?
— Конечно, — с готовностью кивнул темный эльф. Подобные истории всегда занимали его, и эльф с радостью готов был услышать что-то новое, так как на его родине не слишком жаловали богов. — Все знают, что этот бог, покровитель и создатель всех существующих рас.
— Именно, — Ингвар улыбнулся, обрадовавшись неожиданному слушателю. — Ифриил так сильно любил чад своих, что безоговорочно в них верил, и именно в этом доверии заключалась его слабость! — Заметив заинтересованный взгляд Калеоса, рассказчик оживился:
— Время шло. Мир, созданный Ифриилом — расцветал, становясь все прекраснее. Но! — Мужчина поднял вверх указательный палец, став похожим на наставника, втолковывающего прописные истины в головы несообразительных учеников. — Как червь точит спелые плоды, так и пороки оставляли свои следы, становившиеся все ощутимее. Гордыня, злость, зависть — все они крепко пустили свои гнилые корни в единый мир. И наступил тот черный миг, когда брат пошел на брата в всколыхнувшейся войне, затронувшей всех без исключения.
— Я слышал об этом, — согласился эльф. — Не веря глазам своим, Ифриил Созидатель смотрел, как его создания убивают друг друга. Слезы текли из его глаз, когда прекрасный мир, что он создал из звездной пыли и надежд, тонет в крови его детей, обращаясь в безжизненные руины, — Процитировал Калеос строки из древнего писания. — Тогда он решил начать все заново.
— Не совсем, — собеседник эльфа покачал головой, лукаво улыбнувшись. — Так пишут сейчас, а старые свитки говорят о несколько ином развитии событий! Ифриил осознал, что гордыню, сгубившую его детей и мир, породил он сам, возгордившись своими творениями! Скорби его не было предела и он решился на то, чего всеми силами старался избежать: бог Созидатель — расколол единый мир, разверзнув сушу, и отделив враждующих детей своих друг от друга. Ифриил собрал всю Скверну, что жила в его сердце и бьющихся с ним сердцах его детей, но не смог уничтожить её — столь могущественной стала тьма, выкормившись на людских пороках и на гордыне самого Созидателя.