Как и Стрет, этот гиритец носил щит, за которым, пожалуй, могла полностью скрыться Кисара, даже если бы привстала на цыпочки. На поясе Лертаса покачивалась тяжелая булава, навершие которой напоминало солнечный диск, с короткими и острыми шипами лучей.
Все гиритцы обладали светлыми голубыми глазами и их взгляды были одинаково бесстрастны и пусты. Это одновременно пугало и завораживало.
— А это, наши новые спутники, которые по воле Гирита помогут нам в нашей миссии. — Пастырь выжидающе посмотрел на Кисару и та, немного смутившись, вышла вперед.
— Кисара, — коротко представилась девушка, склонив голову, — Кисара Шаэли, демонолог.
— Миаджи! Демон! — Раздался насмешливый голос из-за спины Кисары и гиритцы не ринулись в бой только благодаря предостерегающему жесту Алектиса.
— Она под контролем демонолога, братья, и не причинит никому вреда, без воли хозяйки. — Спокойно произнес пастырь, с укоризной глядя на ярко одетую девочку, сейчас занятую озорным подмигиванием воинам-храмовникам.
Развернувшийся было Стрет, неохотно вернул наполовину вытащенный меч в ножны. Закаленная сталь недовольно зашипела, разделяя недовольство хозяина.
— Миаджи! — резко одернула демоницу Кисара. — Не стоит играть с огнем!
— Скука… — печально вздохнула девочка, заведя руки за спину.
Встав на одну ногу, Миаджи неожиданно повернулась кругом, словно демонстрируя окружающим свое ярко желтое платье, с безумной фиолетовой отделкой и, щелкнув каблучками оранжевых туфелек, склонила головку в вежливом поклоне, спрятав нахальное личико за крупными кудрями.
Фалкон презрительно хмыкнул, как бы невзначай качнув молотом и Миаджи, с притворным страхом юркнула обратно за спину хозяйки.
— Надеюсь, от нее будет толк, и мы не впустую позволим порождению Скверны ступить на священные земли Ариарда. — Холодно произнес Гирион, обращаясь к Кисаре.
Похоже, то, что с ними отправится не только демонолог, нисколько не удивило храмовников. В конце концов, род занятий Кисары предполагал наличие у нее собственного фамильяра.
Не зная, что ответить, девушка взглянула на Миаджи, как раз вовремя, чтобы цыкнуть на девочку, собиравшуюся показать надменному гиритцу свой острый язычок.
— Не переживай за нас, бездушный. — Таллаг гордо подбоченился, оценивающе глядя на возвышавшихся над ним храмовников. — Мы сделаем то, что должны, если вы, разумеется, скажете, в чем заключается задание.
— Узнаешь все, когда придет время, — пробасил Фалкон. — Кстати, я как-то не услышал твоего имени.
— Таллаг Буревестник. — Зверолюд расправил широкие плечи, ловя себя на мысли, что это тщетно — как бы он не выпячивал грудь и не напрягал отнюдь не маленькие мышцы, рядом с храмовниками Таллаг явно проигрывал в габаритах, и сильно проигрывал.
— А вы? — Ветеран кивнул в сторону молчавших темных эльфов.
— Калеос и Исель. — Ответила эльфийка.
— Дом? — Гирион вскинул бровь, желая узнать имя одного из двух десятков домов, к которым относятся все темные эльфы.
— Наш дом Крылья Удачи, господин, — с легкой улыбкой ответил Калеос, обращаясь уважительно к рыцарю, носившему высокий титул защитника.
Храмовник повернулся к Алектису, видимо удовлетворенный подобным ответом, и спросил:
— Мы ждем еще кого-нибудь, пастырь? — Гиритец окинул взглядом зевак, собравшихся вокруг него и его братьев.
Пятерка храмовников при оружии и в полном доспехе, да еще и в сопровождении пастыря мгновенно притягивала к себе внимание множества проходящих по площади людей. Разумеется, сами гиритцы к подобному вниманию привыкли, но судя по недовольному лицу Фалкона, наиболее эмоционального из своих собратьев, совсем не радовались множеству любопытных взглядов.
— Мы можем отправляться.
Похоже, Алектис был уверен, что все беспрекословно следуют за ним и прислушиваются к его словам. Сейчас он, так же, как и в зале гильдии, пошел первым, даже не озаботившись тем, чтобы оглянуться.
Кисара заметила, как двинувшийся следом за пастырем Гирион, встретился взглядом с Фалконом и указал тому на Миаджи. Старый гиритец кивнул, показывая, что понял приказ и, в два широких шага оказавшись рядом с девочкой, неприятно улыбнулся ей:
— Волей брата-защитника я буду присматривать за тобой, мелкое богомерзкое отродье. Поэтому предупрежу сразу — только дай мне повод, и я с превеликой радостью размозжу твой маленький череп о камни мостовой.
— Ой, как страшно, — состроив скучающую мину, произнесла Миаджи. Она даже прикрыла рот ладошкой и зажмурилась, сделав вид, что зевает.