Спертый воздух отдавал сыростью и в нем угадывался едва ощутимый смрад разложения, который храмовник почувствовал, оказавшись в просторной комнате, где обнаружил две лестницы, ведущие в подвал и на верхние этажи. Скверна отравляла все вокруг себя, заменяя новое — ветхим, здоровое — больным, а жизнь — тленом разложения.
— Сначала осмотрим то, что вверху. — Алектис взглядом указал на тянущиеся вверх ровные ряды ступеней из потемневшего дерева.
Гирион не стал противиться воле пастыря, хотя сам он предпочел бы спуститься в подвал и встретиться лицом к лицу с тем, кто там прячется. В том, что источник Скверны именно внизу, гиритец не сомневался. Опыт подсказывал ему, что гниль всегда жмется к земле, там не слышно молитв и не видно солнечного света.
Гирион чувствовал, как что-то темное замерло в тревожном ожидании, и двуручный меч храмовника с шелестом покинул заплечные крепления. В слишком узких, для крупного монаха, помещениях от грозного оружия было мало проку, но нечеловеческая сила Гириона вполне позволяла ему наносить и колющие атаки клинком, который смог бы удержать далеко не каждый мужчина.
— То, что прячется внизу от света Гирита, никуда не денется, брат. Оно застигнуто врасплох и зажато в угол, а посему будет драться до последнего. — Алектис почувствовал сомнения Гириона. — Я не хочу, чтобы в разгар боя нам ударили в спину. Поднимайся сразу на последний этаж.
Рыцарь-защитник кивнул, признавая правоту пастыря, и его латный сапог опустился на первую ступень, жалобно скрипнувшую под весом монаха.
Подниматься Гириону пришлось боком, так как его ноги оказались слишком крупны для ступеней. Алектис, некоторое время стоявший внизу и смотревший на спуск, ведущий в подвал, пробормотал короткую молитву Гириту и огляделся. Взгляд пастыря стал пустым, сейчас он более явственно ощущал присутствие Скверны, пропитавшей эти стены. То, что показалось ему неясным видением на улице, сейчас превращалось в отчетливую тень. Сосредоточившись, храмовник начал шептать молитву богу-защитнику: — Тот, кто защищает нас от Скверны, тот, кто дает детям своим силу служить своим щитом, тот, кто ведет нас по праведному пути, прошу, освети это место, разгони мрак и позволь мне увидеть истинное Зло, дабы сокрушить его, во имя твое.
Последнее слово короткой молитвы сорвалось с губ храмовника, вместе с горестным вздохом. Гирит Защитник, как и прежде, не обращал свой взор на тех, кто называл себя его детьми. Нынешние гиритцы обладали лишь малой толикой былого могущества ордена, и от этого у Алектиса щемило в груди.
Никто из ныне живущих храмовников точно не знал, почему их бог отвернулся от них, никто не ведал, чем они провинились перед Гиритом и каждый боялся думать о том, что будет с орденом дальше.
Все больше и больше братьев Алектиса погибали, практически лишенные благословения. Те, кого боевые братья называли пастырями, сами с трудом находили отблески серебристого света в окружающем мраке, из последних сил стараясь провести всех по неясному пути.
Но монахи продолжали держать все это втайне от жителей Ариарда, в чьих глазах они до сих пор оставалась единственными защитниками. Освященное древнее оружие и броня, передававшиеся теперь от погибшего гиритца — воина тому новичку, что должен сменить его, да остатки дара пастырей — все, что некогда могущественный орден мог сейчас противопоставить Скверне.
Выращенные на непрекращающихся молитвах, нынешние храмовники уступали в силе своим предшественникам все больше и больше, и гибли гораздо быстрее, не в силах на равных сражаться с крепнущими силами Зла. Каждый раз, когда в храм-монастырь приносили новорожденных младенцев, Алектису становилось горько от осознания того, какая судьба уготована невинным детям.
Только несгибаемая воля и нерушимая вера помогали пастырю не сойти с выбранного пути. Он был убежден, что все происходящее это испытание, которое Гирит выбрал для своих детей. Если они будут стойкими, если они не убоятся судьбы и продолжат служить щитом бога, то он вновь обратит свой милостивый взор в их сторону.
Вот во что верил Алектис и те рыцари, что сейчас отправились с ним. Они не отступят, пусть даже в конце пути их ждет смерть, они с честью будут идти к своей цели и сбросят свое бремя, бремя бездушных. Таково их проклятье и их путь.
Решительно сжав кулаки, пастырь ступил на лестницу и сразу же почувствовал слабое биение Бездны наверху. Алектис поспешно склонил голову, возблагодарив Гирита за это короткое видение и за то, что он позволил ему еще раз послужить проводником своей божественной воли. На миг в разуме пастыря зародилась мысль о возвращении божьей милости. Смогут ли они отыскать ответы в обители Нерушимых Врат? — Мы сможем, или же погибнем, пытаясь, как и те, кто отправился в Оскверненные земли до нас. — Произнес Алектис, обращаясь к самому себе, но Гирион его услышал.