«Делать нечего, пойду на голос и в этот раз. В прошлый он привёл меня к ней» – решил Д’Амбруазе и поднялся на ноги. Он плёлся очень медленно, но когда голос стал громче – остановился и стал прислушиваться. Бархатный голосок пел на непонятном ему языке, но пел исключительно прекрасно, не сбиваясь, не прерываясь. Лилась бесконечная нежная мелодия, будто один голос останавливался, а другой тут же подхватывал песню, создавая эффект полного единения фраз.
Ален поторопился, а голос был всё громче и громче. Немного поплутав в улицах города, он обогнул аббатство Сен-Виктор, и наконец вышел на набережную порта. Луна слегка отражалась в ещё тёплой воде моря, что колыхалось и билось о берег от сильного ветра, пронизывающего до костей. Здесь, у берега, Ален почувствовал озноб, и едва не упал без чувств, если бы не увидел девушку, возившуюся у причала. Она пела, сидя на помосте, болтала босыми ногами. Казалось, она не чувствовала того пронизывающего холода, что чувствовал Ален.
Он не хотел спугнуть девушку и старался шевелиться как можно меньше. Для этого ему пришлось стоять вообще не подвижно, но он был рад этому – с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом он жадно вслушивался в каждый звук, исходивший из уст девушки, и блаженствовал. Теперь, когда она была так рядом, он мог и море переплыть для неё, хотя он по-прежнему не видел её лица, не знал её имени. Он не заметил, как начало светать, он даже не отдавал себе отчёт в том, сколько времени стоит уже здесь.
Девушка прекратила петь и покинула помост. Она направилась прямо на встречу Алену, но он не мог пошевелиться – толи волнение перед незнакомкой так сковало его тело, толи радость встречи девушки, которую он так страстно желал узнать.
Девушка была всё ближе и ближе, а Жоффруа стоял на месте. Вдруг она остановилась.
– Здесь кто-то есть?
В ответ ей последовала тишина.
– Если здесь кто-то есть, прошу вас, не пугайте так меня! Отзовитесь уже!
И снова тишина ответила ей. Тогда девушка собралась и пошла дальше. Ален чуть отошёл, чтобы точно не столкнуться с ней.
И вот она была на расстоянии вытянутой руки от него и остановилась, но, долго не думая, пошла дальше, а он, затаив дыхание, как вкопанный не мог оторвать ног от земли. Лишь мгновения было достаточно, и он снова уловил пьянящий запах пряностей, орехов и выпечки, так прекрасно сочетавшийся с собственным запахом кожи девушки. Лишь мгновения, которое она провела рядом с ним, хватило ему, чтобы полюбить и возжелать таинственную девушку, пред которой он так робел.
Девушка, больше не останавливалась и шла дальше. Ален, понимая, что скоро он потеряет её из виду, собрался и поднял прикованные к холодной мостовой ноги.
Она шла, а Ален ей по пятам, мимо домов, где горели лампы, немного освещающие улицу. Девушка повернула, и они с Аленом, хоть она того и не знала, оказались перед какой-то лестнице. Девушка прошла под неё и Ален услышал скрип двери. Ему показалось, что дверь буквально выдолблена в стене. «Неужели она живёт здесь…» – подумал он, и, сделав шаг на встречу к заветной мечте, потерял равновесие из-за онемевших ног, и рухнул, с воплями, на мостовую.
– Эй, кто там! С вами всё в порядке? Где вы, я не вижу вас? – обеспокоенная девушка вышла на человеческий сдавленный крик.
Ален продолжал ворочаться на земле, кряхтел и стонал, осознавая своё положение.
«О нет! Она вот-вот увидит меня! Я не должен этого допустить» – вертелось в его голове, но он не успел отползти, и тем более встать.
Девушка подошла к нему и стала рукой нащупывать упавшего человека. Она коснулась его волос.
– Что разлеглись? Вставайте! Иначе жандармы заберут вас.
«Жандармы? Этого мне не хватало! Тогда всё пропало…Какой позор…» – мысленно прокричал в испуге Ален.
– Я не могу, ноги не слушаются меня. Кажется, я повредил одну при падении.
– Держитесь за мою руку, я помогу вам.
Девушка помогла ему встать, и положив его руку себе на плечо, повела к себе в каморку.
Зайдя внутрь она усадила его на топчан, и поспешила закрыть дверь.
Комната была на удивление просторной, правда, с очень низкими потолками, такими, что Алену пришлось сильно нагнуться, чтобы не повредить ещё и голову. Посередине стоял невысокий квадратный стол, и скамейка. У левой стены был трельяж, слишком красивый для такой барышни, как жившая тут, но уже старый и, в некоторых места, не подлежащий починке. Зеркало было лишь одно. На трельяже стояли баночки, флакончики, мелкие и побольше коробочки. Стояла стеклянная ваза с засохшими цветами. Лежало несколько бумаг, помятых и ровных, полностью исписанных крупным, но аккуратным красивым подчерком. На столе стоял кувшин с водой и на треть полная хлебница. Топчан, на котором покоился Ален, был обшит синим бархатом с белыми атласными врезками, и отделан золотой бахромой. С права у стены ничего не было, но сама стена была увешана рисунками, портретами, записями. У средней стены стоял огромный комод с резными бронзовыми ручками. На комоде стояли фарфоровые девушки, хрустальные вазочки и золотой сервиз. В углу стоял сундучок.