И только тогда, когда закончилась стрельба, я прислушался, пытаясь на слух определить не грозит ли мне чего-нибудь еще – и понял, что в городе уже стреляют. Стреляют везде…
На пандус уже высыпали врачи – и из скорой, и из больницы. И пока люди в белых халатах мельтешили на пандусе, пытаясь оказать помощь тем, кому она была еще нужна – я пошел вперед. Пошел осторожно, держа наизготовку оружие – последний стрелок мог и притвориться мертвым, чтобы ударить очередью в спину. Никого не считай мертвым, пока сам лично не убедился в этом.
Последний из стрелков лежал, привалившись к машине, за которой скрывался, лежал неподвижно. На нем, как и на всех остальных была черная, скрывающая лицо маска. Держа наизготовку оружие, я с силой пихнул его ногой – и тот беззвучно, как мешок с картошкой повалился на асфальт, оставляя мутно-красные разводы на кузове автомобиля. Уже особо не опасаясь наклонился, приложил два пальца к шее, пытаясь нащупать пульс – пульса не было. Мертв.
Оружие лежало рядом – абсолютно то же самое, что и у первого. И тоже – полувоенная одежда, разгрузочный жилет с торчащими из него рожками, какая то рация в держателе на плече. Разгрузка выполняла роль бронежилета – но легкого. Только сейчас я оценил, как мне повезло. Первого я застрелил выстрелом в голову, второго – пуля попала в подмышечную впадину. Ну а третьего – бронежилет просто не смог остановить автоматную пулю, для этого нужно более тяжелое штурмовое снаряжение с титановыми пластинами.
Прости – но мне твое снаряжение еще пригодится…
Пуля проделала аккуратную, сочащуюся кровью дырку, пробила тело насквозь. Я расстегнул разгрузочный жилет – он был сделан по армейским стандартам, где в числе прочего было такое требование, как возможность быстро снять жилет с раненого – снял свою куртку, примерил разгрузку – на вид в самый раз. Покойный был со мной примерно одного роста и сложения, даже подгонять не надо. Как смог вытер жилет от крови курткой, надел на себя – скверная примета надевать вещи с убитого, но тут ничего не поделаешь. Сбоку к жилету была прикреплена пластиковая кобура, в ней – американский "Кольт Нью Милитари". Новая модель, девятимиллиметровая, с восемнадцатиместным магазином, пришедшая на смену старому доброму "Кольт-1911". По виду – стянут с богемского CZ, только рукоятка сильно похожа на старый Кольт, чтобы не переучиваться, да и органы управления тоже. Ухватистая, стальная, надежная машинка с пятидюймовым стволом и тем же наклоном рукояти, что и на старом добром девятьсот одиннадцатом. Лучшего и желать нельзя. Кстати – а неплохо кто-то этих парней снабдил, очень неплохо. На рынке ни MASADA нет, ни этого Кольта, только в армию САСШ поступать начали.
Стащил маску – араб, молодой, загорелый, без особых примет. Может, я с ним позавчера на улице столкнулся – лицо из тех, которые не запоминаются. Из любопытства пошарил по карманам – серебро, тонкая пачка десятирублевых ассигнаций, приличный складной нож. Документов, естественно, нет.
– Вы господин Воронцов?
Я повернулся, вскидывая автомат. Передо мной стоял пожилой, в белом халате врач, возможно, с обстрелянной скорой.
– Собственной персоной.
– Один из раненых зовет вас. Пойдемте.
– Как он?
– И получаса не протянет. Медицина тут бессильна.
Раненым оказался Берген. Ему досталось неслабо. В первую же секунду он поймал две пули. Одна в бедро, едва не зацепив артерию и вызвав обильное кровотечение, вторая – мазнула по голове, отчего он потерял сознание. И две пули добавил тот боевик, третий, который зашел нам в спину, с пандуса. Одна пуля в грудь, другая в живот. Около Бергена суетились врачи, стоял передвижной штатив с капельницами, пытались что-то сделать, но с первого взгляда было понятно – бесполезно. Но несмотря на такие ранения, другого уже убившие бы Берген был в сознании и когда я опустился перед ним на колени, он перевел мутный от боли взгляд на меня…
– Все нормально – я взял его руку, сжал ее
– Скажи… – в горле Бергена что-то клокотало, он говорил с трудом – скажи, чтобы они ушли.
– Бросьте… Вам помогут, это же больница, черт возьми.
– Нет… Уже не помогут… ты должен… разгадать загадку…
– Что? Какую загадку?
– Не перебивай – было видно, насколько Бергену тяжело даются слова, но он держался – ты должен… британцы что-то затевают, я это знаю. Что-то…
– Что? Откуда вы знаете? – я наклонился ближе, чтобы не упустить ни слова…
– Я… я работал на них… давно уже… сейчас все равно… для меня… все равно.
– На них? – я не мог поверить сказанному – вы работали на них?!
– Давно уже… Помнишь… Маанию? Тебя ждали… потому что я предупредил…
– Зачем?!
– Неважно… Слушай сюда. Я твою женщину… спрятал, куда сказал… спрятал от них. Все… подстроено… Сноу… Они специально подставили тебе Сноу… он должен был сдать тебе… Бен Ладена… должен был, они все знали… И там, у дома… все тоже подстроено было…
– У дома?
– У твоего дома… тогда. Слушай! – на какое-то мгновение взгляд Ивана Ивановича подернутый пеленой боли прояснился – я не разгадал загадку… ты должен… что-то произойдет. Сегодня или завтра. Что-то, что не позволит нам… действовать как обычно.
– Что? – Берген нащупал мою руку и сжал, я замер, боясь даже дышать – что произойдет?
– Не знаю… что-то страшное… разгадай загадку… мне уже все равно… найди Цакаю… Каха Несторович… скажи что от меня… от Бергена… Расскажи ему все. Разгадай загадку ты можешь… я уже нет…
Пальцы, цепко державшие меня за запястье обессилено разжались.
Вот так вот…
Я провел ладонью по лицу Бергена, закрывая глаза. Жил человек – и умер. Ради чего он предал? Ради всего этого? Что же, черт возьми, вообще происходит…
Но надо что-то делать. Причем сейчас, немедленно.
Тяжело опираясь на автомат, как на посох я поднялся с колен, огляделся. Пока боевиков здесь не было – но в городе уже стреляли, стреляли много. Пока мы тут возились на пандусе – с другой стороны пандуса подъехало уже несколько карет скорой. До заката оставалось десяток-два минут, а что будет после ночи – страшно даже подумать.
Последний из оставшихся в живых скорохватов сидел прямо на капоте одной из стоящих на стоянке машин и курил, жадно втягивая дым. По виду он был целехонек, что было очень странно и требовало разбора. Не ставя автомат на предохранитель, я подошел к нему.
– Представься.
– Ротмистр Голощеков – выдохнул он вместе с очередным клубом дыма – удостоверение показать? Кстати – сдайте оружие, вы, между прочим, задержаны.
И в самом деле не понимает ничего, придурок
Неуловимым движением – одна из училищных подлянок – я выбил у него из рук сигарету
– Встать!!!
Неожиданность, помноженная на вбитое в подкорку требование подчиняться командам, сыграло свою роль – Голощеков еще и не успел осознать, что делает, а уже вскочил, вытянулся во фрунт. Хорошо. Это еще одна проверка кстати – если он ряженый, то на стандартную уставную команду он бы так не отреагировал.
– Вольно, ротмистр, садитесь – опередил я его
– Неплохо… – скривился он – что дальше?
– Дальше – я протянул руку – старший лейтенант флота Воронцов. Будем знакомы.
Еще один психологический прием. А как думаете – нас на разведфаке не по плацу чеканить учили, мы на плацу вообще два раза маршировали – при поступлении и на выпускном.
Ротмистр руку мою пожал – его рука была твердой, но влажной от пота. Нервничает
– Теперь по делу. Вы знаете, кого вы должны были брать? Кто вас послал?
Ротмистр взглянул на меня и усмехнулся – не скажет. Секретно. Ладно, с другой стороны зайдем…
– Ты знаешь о том, что и я и тот человек, которого вы задержали и которого сейчас убили – действительный статский советник Кузнецов – выполняли задание особой важности? За то, что вы при задержании сорвали наше задание – за это вплоть до высшей меры светит. Соображаешь?