Наконец-то оно росло. Единое поколение, для которого Российская империя – родина, а не оккупант, как твердят иностранные газеты. Поколение, которое не нужно искусственно ассимилировать, которое само добьется своего. Поколение, живущее в стране, занимающей без малого одну четвертую всей территории Земли. Поколение, выросшее на новом Ближнем Востоке – где гиблые болота и бесплодные горы уступили место садам и виноградникам, где один за другим поднимаются обновленные города и новые заводы, где межплеменной и межнациональной ненависти просто нет места.
Дед, когда я был еще маленький, рассказывал мне об операциях по усмирению, когда отделения жандармерии напоминали укрепленные взводные опорные пункты, когда морские пехотинцы и десантники совершали по три десантирования в день, гоняясь за бандами, о жутких перестрелках в городах, которые происходили в течение пяти-семи секунд и заканчивались тремя-пятью трупами. О том, как они входили в деревни, а даже самые мелкие пацаны, видя их, проводили пальцем по горлу. О том, как казаки-поселенцы ночью посменно дежурили у пулеметов, а в каждом тракторе было крепление для личного оружия. Все это было. Тогда. А сейчас сын казака и сын араба сидели вместе и рассуждали, когда пойдет спать сторож Хаким, чтобы залезть в виноградник…
Но кого-то это не устраивало. Кто-то не хотел с этим смириться, кто-то снова хотел, чтобы на этой земле, дающей сейчас по три урожая в год, снова лилась рекой кровь. И самое страшное – что так хотели не все и даже не большинство – но многие…
Семьдесят лет без большой войны. Неужели человек такое существо, которому скучно без убийства себе подобных? Неужели ненависть – тот наркотик, от которого мы никак не можем отвыкнуть?
– Что задумался? – Али толкнул меня в плечо, он немного запыхался. Оно и понятно – жарко, а ему идти пришлось больше километра, чтобы мишени устанавливать. Одна мишень была на шестистах метрах дистанции, вторая – на дистанции вдвое большей…
– Да так, ничего… – Я будто очнулся от сна. – Ветер померь пока, а я установлю…
Винтовка шла с сошками в штатной комплектации, но мне они и не были нужны. Свернув стрелковый мат, я подложил его под цевье. Ветошью удалил остатки консервационной смазки, зарядил магазин – патроны были длинные, тяжелые, серебристого цвета, они светились матовым светом в лучах солнца и больше походили на украшения из серебра, чем на патроны. Передернув затвор с усилием, большим, чем обычно – винтовка новая, механизм не приработался, – я дослал патрон в патронник и залег прямо на каменистую землю, положив винтовку перед собой. Али улегся рядом с шестидесятикратной трубой, которую он одолжил у смотрителя…
– Ветер?
– Почти штиль. Чуть влево…
Жарко было так, что воздух буквально дрожал над землей прозрачным маревом, в котором, почти невидимо, танцевали феи и духи этой земли…
Спусковой крючок не регулировался вообще – но настроен был удивительно хорошо, спуск, как будто ломается тонкая стеклянная палочка, сухой и легкий. Приклад с резиновым затыльником чувствительно ударил в плечо, звуковая волна ударила по ушам. Было видно, как по обе стороны дульного тормоза шевельнулись былинки …
– Ушло выше и много левее, – прокомментировал Али, – даже в мишень не попал…
Подкрутил маховички прицела. По идее, с таким отклонением попадать не должно, даже с первого раза. Неужели кольца плохие?
Новый выстрел…
– Намного лучше. Еще правее бери, по горизонтали нормально…
– Получается, я поправки почти до конца выкручу. Давай-ка прицел переустановим, что-то мне не нравится…
Пока нашли инструмент, пока переустановили, на нас уже обратили внимание и остальные – слишком необычным было оружие. В основном на стрельбище приезжали тренироваться казаки, а они обычно закупали устаревшее оружие со складов длительного хранения по бросовым ценам – а то и вовсе получали его от государства бесплатно, если складывалась угрожающая ситуация – как раз как сейчас; заметил, что у многих – новое оружие с пластиковыми цевьем и прикладом вместо деревянного. Приезжали и горожане, но они обычно покупали российское оружие, потому что к нему проще было достать боеприпасы и проще отремонтировать при необходимости. Тридцатый «армалайт» был для этих мест экзотикой. Впрочем, того, что меня запомнят, я не боялся – наверное, даже хорошо, что запомнят. На это и расчет…
Переустановили – как я и ожидал, в лавке Муртади прицел установили наскоро и кое-как. Исправили, вновь отнесли винтовку на стрельбище…
– Горизонтально нормально, правее…