Катерина попыталась улыбнуться, но сил у неё явно не хватало. Я мягко сжал её руку.
Сумароков, стоявший неподалёку, сделал шаг вперёд:
— Николаев, визит окончен. Девушка еще очень слаба. Прошу за мной.
Я улыбнулся ей на прощание, и она даже подняла большой палец, показывая, что была настроена бодро. Но мы оба знали, что она была ужасно напугана.
— Николаев, нам нужно немедленно найти ту коробку конфет, — сказал Сумароков, когда мы вышли. — Это единственная зацепка, которую мы можем сейчас использовать.
Я кивнул, понимая, что времени на раздумья больше нет. Сумароков явно не собирался медлить.
— Вы оба отправляйтесь на учебу, — добавил он, взглянув на меня и Лёву. — Не вздумайте заниматься самодеятельностью. Мы разберёмся и все найдем. О том, что услышали, никому ни слова.
Возвращение на лекции было похоже на попытку притвориться, что всё идёт по плану. Первый урок прошёл, как и ожидалось — напряжённо, но без происшествий. Охрана, патрулирующая коридоры, и взгляды преподавателей, полные скрытого беспокойства, только усиливали это чувство. Я поймал себя на том, что постоянно оглядывался на Лёву, который выглядел совсем уж потерянным.
На втором занятии, ближе к его концу, когда преподаватель ещё что-то объяснял у доски, дверь аудитории внезапно распахнулась.
— Добролюбов! — шепнули сбоку. — Помощник Ланского.
Капитан Добролюбов явился в сопровождении нескольких охранников. В аудитории повисла тишина, напряжение ощутимо выросло. Мы все знали, что вот-вот произойдёт что-то серьёзное.
— Господа курсанты, — голос Добролюбова звучал холодно и требовательно. — Всем немедленно прибыть в Главный зал на специальное собрание. Приказ начальника Спецкорпуса.
Никто не посмел задавать вопросов. Преподаватель лишь задержал нас, чтобы дать задание для самоподготовки, а затем мы быстро собрались и направились в сторону зала. Весь курс еще сильнее забеспокоился, но ребята старались сохранить самообладание. Лёва шёл рядом, молча сжав губы.
— Ты как, Лев? — спросил Феликс, от которого тоже не укрылась тревога товарища.
— Нормально. Просто… Просто все это немного слишком для первокурсников, вам не кажется?
Я пожал плечами.
— Смотря с чем сравнивать.
— Когда я сюда записывался, то думал, что это будет суровая служба, а не попытка распутать интриги.
Юсупов мрачно усмехнулся.
— Левушка, милый ты наш, ну нельзя быть таким наивным! Даже в монастырях царят интриги, не то что в подобном учреждении. Где больше трех аристократов, либо заговор, либо дуэль, либо вечеринка.
— Предпочту последнее, — проворчал Миша Эристов. — Да только сюда и алкоголь не пронесешь…
Ага. Алкоголь не пронесли, а вот таллий как-то переправили.
Главный зал — величественное и просторное помещение в античном стиле, был уже заполнен ребятами со всего курса. В самом конце вытянутого зала стояли знакомые лица — Шереметева, Ланской, Сумароков, Заболоцкий и другие офицеры. Охрана заняла позиции по периметру, и их присутствие добавляло происходящему ещё больше напряжения. Шереметева молча наблюдала за нами, но слово дала куратору.
— Внимание, курсанты, — начал Ланской строгим и чётким голосом. — На территории Восточного корпуса были идентифицированы следы токсичных веществ. В связи с этим во всех жилых корпусах в настоящее время проводится полномасштабная очистка. Вам запрещено возвращаться в жилые комнаты.
Зал начал шептаться, но Ланской жестом приказал молчать.
— Мы пригласили магических лекарей, которые разработали артефакты, способные обнаружить следы токсичных веществ в организмах и на одежде. Каждый из вас пройдёт проверку прямо здесь. Это обязательно для всех, вещество чрезвычайно опасно. Кто-то из вас может не осознавать, что подвергся воздействию, — голос его стал ещё серьёзнее. — Проверка начнётся немедленно.
По залу пронёсся гул тревожных голосов. Я видел, как курсанты переглядываются, кто-то явно нервничал. Одни боялись обнаружения запрещённых вещей — телефонов, сигарет, фляг с горячительным, других пугала сама мысль, что можно оказаться причастным к чему-то столь серьёзному. Феликс покосился на меня.
— Походу все и правда очень серьезно. Ты что-то знаешь?
— Не могу говорить.
— Эх…
Вскоре нас начали вызывать — вне групп и алфавитного порядка, по какой-то одной известной куратору логике. Я внимательно наблюдал за теми, кого Тамара назвала подозреваемыми.
Салтыкова была спокойна, её лицо казалось слегка надменным и непроницаемым, как и всегда. Когда она подошла к специалистам с артефактом, он не показал ничего — она оказалась «чистой». Её самоуверенность только усилилась, что не могло не насторожить.