Она едва смогла разлепить мокрые от слез ресницы. Крузенштерн, немного присев перед ней так, что бы его лицо находилось с лицом девушки, впился взглядом в ее зрачки. По мере того как они, расширяясь, поглощали радужку его глаз, боль Лены стихала, будто кто-то вытягивал ее из головы. Продолжая удерживать ее взгляд своим, парень отстранился от Лены, престав налегать на нее своим телом, и она смогла свободно и глубоко вздохнуть. Крузенштерн с силой вдавил, сложенные щепотью пальцы в ее виски и резко развел руки в стороны. В ее многострадальной голове, будто, что-то оборвалось и боль исчезла совсем, словно ее и не было. Предметы приобрели четкость, и Лена начала ясно осознавать окружающее.
Отведя руки в стороны, Крузенштерн с отвращением стряхивал грязно-багровый ореол, дрожащий на его пальцах. Рассыпаясь, он рваными хлопьями падал на асфальт с шипением тая на нем. До них донесся далекий, жуткий вой, полный ярости и отчаяния. Стены домов с темными провалами окон, с готовностью докатили его эхом по безмолвным лабиринтам улиц до Лены и Крузенштерна. Парень прислушался, брезгливо вытирая руки о свитер, потом взял Лену за руку и потянул за собой. Но теперь Лену не нужно было подгонять, она бежала прилагая все свои силы, лишь бы очутиться еще дальше от жуткого воя, до сих пор стоящий в ушах, который человек был просто не способен исздать. Вскоре они сменили бег на быстрый шаг, а потом, вообще, пошли медленно, пока не остановились у освещенной витрины какого-то универмага. Похоже, погоня им больше не грозила.
Лена прислушивалась не столько к тишине ночных улиц, сколько к своим ощущениям. Еще один приступ подобной боли точно доконает ее. Где-то в стороне протяжно и раздраженно мяукали коты. Что-то метнулось из мусорного бака в глубь темного переулка. Парень, как будто, тоже прислушивался, его странный уши даже шевельнулись, как у Мисюсь, когда та слышала, что-то подозрительное. Над ним шипел, потрескивая и мигая, потухающий фонарь.
-- Нужно уходить, - сказал он, так и не сдвинувшись с места, продолжая напряженно прислушиваться.
Лена глянула в подворотню, где только что промкелькнула неясная тень и в панике, дернулась назад.
-- Поздно, - прошептал, удерживая ее Крузенштерн.
Из подворотни не торопясясь, вышла огромная собака и уселась на границе света, отбрасываемого фонарем, и глухой тьмы подворотни. И хотя их разделяла проезжая часть, Лена отлично разглядела эту собаку, которую приняла за огромного дога. Однако, это существо даже издали не напоминало собаку.
Оно было намного выше и крупнее, имело более длинные лапы, было бесхвосто и не имело шерсти. Под белесой кожей, свисавшей дряблыми складками, перекатывались мышцы. Безобразную морду, отдаленно похожую на собачью, отличали мощные челюсти. Из приоткрытой пасти свисал узкий длинный язык и Лена видела, блеснувший в свете фонаря, ряд острейших клыком, которые продемонстрировал монстр. Его влажный нос, похожий на свиной пятак, все время нервно вздрагивал, втягивая в себя холодный ночной воздух, насыщенный их страхом и отвращением. Ей показалось или на самом деле маленькие, злобные глазки монстра, сидящие глубоко под покатым лбом, насмешливо блеснули?
-- Мамочка, - выдохнула, пораженная столь жутким видением, Лена.
Монстр шевельнул ушами, почти человеческими -- они распологались на его зверинной голове там же, где и у людей. Выглядело это и странно и отвратительно.
-- Не беги... пока нельзя... - шепнул Крузенштерн, крепко сжимая ее руку. - Держись подле меня.
С надеждой, Лена взглянула на него и по выражению его лица поняла, что шансов на спасение у них, похоже, нет.
Монстр вдруг резко поднялся и повернулся в сторону поворота, туда где дрога уходила за угол десятиэтажной высотки и обнажив влажные десна, оскалил клыки. Оттуда медленно выехал, дребезжа и лязгая, видавший виды жигуленок, каким-то образом все еще остававшийся на ходу.
-- Бежим! - скомандовал Крузенштерн, дернув Лену за собой.
Они рванули к машине, надеясь укрыться за нею от прыгнувшего на них монстра. На этот раз Лена неслась чуть ли не впереди Крузенштерна, отчаянно махая жигуленку, надеясь, что их заметят и их подберут. Но когда увидела, как тварь, без разбега, легко прямо с места, прыгнула, она поняла, что им не спастись, но оставался шанс, что он хотя бы прикроет их от монстра, лишь бы добежать до желанной защиты жигуленка. Они бы и не добежали, но жигуленок газанул навстречу, выстрелив черным густым выхлопом, неожиданой для этой проржавевшей развалины прыти. Для твари, вытянувшей в прыжке длинные передние лапы, готовой уже обрушиться на свою жертву, и разделаться до того как к ней подоспеет эта громыхающая раздолюайка, окакзалось неожиданностью, когда вонючая железяка, вдруг увеличив скорость, сшибла ее, так и не дав приземлиться. Чудовище отшвырнуло шагов на двадцать, где оно шлепнулось на асфальт и осталось лежать неподвижной бесформенной тушей.
Рванув дверцу на себя, Лена ввалилась в салон, упав на потертый дермантин заднего сиденья. За нею запрыгнул Крузенштерн, на ходу захлапывая дверцу, набиравшего скорость жигуленка. Лена оглянулась, с тревогой глядя через запыленое заднее окно на валяющегося, без всяких признаков жизни, монстра.
-- Мы убили его? - плохо веря в то, что тварь погибла, но отчаянно надеясь на это, дрожащим голосом спросила Лена.
-- Скорей всего оглушили... Шакера не так просто убить, - морщась от тяжелого запаха бензина стоящего в салоне машины, проговорил Крузенштерн, стараясь разглядеть оставшегося позади бездыханного врага.
-- Погоди! Ты что, хочешь сказать, что это Чернобородый? - содрогнулась Лена.
-- Ты удивлена? - надменно бросил Крузенштерн.
-- Так он еще и оборотень впридачу ко всем своим остальным достоинствам. Ну так и есть зверюга, - разволновалась Лена.
-- Ребята, вы как? - обернулся к ним водитель.
-- Нормально, - ответила Лена. - Спасибо, что не бросили.
-- Не за что, - великодушно отмахнулся владелец жигуленка, молодой парень со взъерошенными волосами, в линялой ковбойке. - Вам, вообще-то, куда?
Лена зачем-то назвала адрес библиотеки.
-- Найдем, - успокоил ее парень.
-- Спасибо, но мы вас, наверное, задерживаем?
-- Не... - обернулся он к ним, широко улыбаясь, - я ведь бомблю на этой развалине.
-- Разве в такое время еще находятся пассажиры?
-- Время самое то. Вы не представляете сколько народу не спит по ночам. Та что прибыток у меня неплохой. Мне ночью удобно, ведь прав-то я не имею, а ее, - он похлопал по рулю, - собрал сам, своими собственными руками. Ребята, конечно, помогали, но в основном с ней парился я. А когда начали ее испытывать и обкатывать по ночам, глядим, нас останавливают -- голосуют, не боясь, что мое транспортное средство, кажется вот-вот, развалится. Но это только кажется. Видали, как моя инвалидка с вашей собакой разделалась. Она меня ни разу не подводила. Ну вот, мы и решили на ней подрабатывать. Ребята даже иногда берут ее у меня -- девчонок покатать, правда, редко. Говорят, вид у моей тачки непрезентабельный. Девчонки, видишь, нос воротят, не хотят на этой франкенштеке кататься. Потому-то днем мы на ней не ездим -- не рискуем оскорблять ее видом народ.
-- Когда же вы спите?
-- А на лекциях. Самое то. Слушайте, ребята, только без обид, ладно? Хотелось бы деньги вперед получить.
-- Конечно, - пихнула Лена Крузенштерна локтем в бок. Пусть он выкручивается.
Тот, словно очнувшись, вытянул из кармана джинсов три сторублевки и неуверенно протянул их парню.
-- Надеюсь, этого будет достаточно. Но если этого мало, только скажите и дам еще.
-- Порядок, друг, этого более чем достаточно, - и довольный парень небрежно сунул деньги в нагрудный карман своей клетчатой рубахи. - А, что это за псина такая набргосилась на вас? Впервые вижу такую чудную породу. Элитная, наверное? Не собака, а Баскервиля какая-то.
-- Я не знаю, - пожала плечами Лена, радуясь, что парень невольно подсказал им ответ. - Набросилась ни с того, ни с сего... Если бы не вы...