Пока герои сериала голосовали за выбор пути в светлое завтра, разделились на два лагеря, устроили перестрелку и завалили новоизбранного мэра.
На город набежали злые и голодные урки, пролезшие через дыру, проделанную упавшим на тюрягу "Боингом".
От урок отбились, но население городишки уменьшилось вдвое.
Пафос в диалогах зашкалил за стратосферу, а логика в действиях героев исчезла от слова совсем.
Какая-то полоумная барышня рванула на поиски пропавшей родни. За ней отрядили десяток здоровых мужиков, из которых половина погибла, пытаясь спасти полоумную истеричку, к тому же еще и некрасивую.
Когда оставшиеся в живых мужики вернули в город истеричку, я надеялся увидеть суд Линча или простой расстрел по совокупности содеянного.
Но, не тут-то было.
Истеричка проблеяла что-то вроде, - Я виновата, извиняйте.
Потерявшие кормильцев граждане справедливо возразили, - Крутили мы твои извинения, на известном органе.
- Ну, я же извинилась, что вам еще нужно? - гнула свое истеричка.
На этом вопрос замяли.
Только замяли тему с полоумной теткой, как пропали два малолетних дятла, решивших съездить на охоту, на велосипедах, с арбалетами.
Вокруг по фермам сотни голов скота ждут забоя. А они на великах едут бить сусликов из арбалета.
Чтобы мяса впрок засолить, ага.
Когда оказалось, что новый шериф на самом деле потомственный советский шпион в третьем поколении, имеющий целью угробить все американское, я выключил телевизор.
Чего там гробить?
При таком подходе, выжившие после атомной бомбардировки должны кончиться к десятой серии. А на полке аккуратной стопочкой пылится шесть кассет, по пять-шесть серий на касте. Ага, вон еще одна кассета. Всего 42 серии.
Бр-р. ............, что там у меня от ногтей осталось?
Положение спасла кассета с записью концерта Тины Тернер. Звук у записи оказался никакущий. Но скачущая по сцене на высоченных каблуках старушка Тина, и компания одетых в полупрозрачные платья бэк-вокалисток очень неплохо пошли и без звука.
Тина в компании полуголых бэк-вокалисток неплохо шли до появления Ким с подносом, от которого исходили аппетитнейшие ароматы.
Двусмысленно хмыкнув на скачущую в телевизоре Тину, Рыжая сгрузила с подноса тарелки, провела ладонями от груди к талии, и стервозно, покачивая бедрами, удалилась загонять на обед мелких.
Порто-Франко.
11 месяц 36 число 16 год.
За три дня я успел насидеться так, что в мой воспалённый от ничегонеделанья мозг стали закрадываться мыслишки о внеплановом обострении геморроя, простатита, радикулита и прочих аристократичных болячек сидячего образа жизни.
Под вечер третьего дня моей вахты на посту ключника с моря наконец-то задул ровный сильный ветер. За ночь небо обложила низкая тяжелая облачность. На следующий день в бухту Порто-Франко один за другим вернулись ушедшие в море суда.
Довольный как слон Боцман, слегка покачиваясь от усталости, наконец-то нарисовался в дверях собственного заведения.
- Добро пожаловать под родную крышу,- приветствую я Боцмана, одновременно освобождая место за стойкой.
- Все-таки вы - русские, не морская нация. Льды, тайга, степи, тундра - вот ваш мир. Но не море. Нет,- Боцман тяжело плюхнулся в нагретое мной место. Отварил дверку небольшого шкафчика, прятавшегося под стойкой, и загремел передвигаемой стеклотарой. - Надо же, все цело,- искренне удивившись, буркнул Боцман, выставляя на стойку широкий стакан и бутылку местного бренди.
- Чего это вдруг русские не морская нация?
- А того - лучшая крыша над головой настоящего мужчины это парус. Буль, буль, буль,- настоящий мужчина, игнорируя стакан, жадно присосался к горлышку бутылки.
- Мы, между прочим, Антарктиду открыли.
- Буль, кх, кх..........кх, ик. Правда что ли?- прокашлявшись, искренне удивился боцман.
- Угу, экспедиция 1820 года на шлюпах "Восток" и "Мирный".
- На шлюпах? - недоверчиво переспросил Боцман. - Н-дэ, за это стоит выпить, - на этот раз хозяин мотеля присосался к бутылке с несколько задумчивым видом. - И это, русский, если не в тягость загляни на камбуз, пусть юнга мне льда принесет.
Похоже, морской волк готовился к серьезной пьянке.
Мастерская Сато радовала глаз все больше и больше.
В бронекорпус установили двигатель, коробку передач и сейчас возятся с раздаточной коробкой и подгонкой карданных валов под размеры моего шушпанцера.
Через открытые задние двери бронемашины видно, как Яна сверкает электросваркой, склоняясь над тоннелем заднего моста.
В дальнем углу мастерской пара худых малайцев мастерят металлические щетки из обрезков старого троса. Возле них на длинном верстаке уже сложена горка готовой продукции.
- Коничиваааа...., Сато-сан.
Услышав мой голос, обычно выдержанный японец скривился, как от лимона.
Протерев руки замасленной тряпицей, Сато подошел к похожему на небольшой гроб деревянному ящику.
- Неиспользованные запчасти я сложу сюда. Крестовины, подшипники и все такое.
- Хорошо. Сато-сан мне нужен список с маркировкой основных узлов, установленных на бронемашину. Чтобы в случае поломки я знал, деталь от какой машины мне искать.
- Разумно,- согласился японец. - Сделаем.
- Новые затраты есть?
- Да,- японец протянул мне бумажку с калькуляцией затрат.
Триста семьдесят экю, как корова языком.
Ну да ладно. Скупой платит дважды, тупой платит трижды, а Росгосстрах платит постоянно. Если я правильно просчитал текущий момент, по приезду затраты окупятся минимум двукратно.
А пока засучим рукава и включимся в работу.
Хоть мне за это не заплатят, зато я буду уверен в своей машине.
Пятьдесят миль к северу от Порто-Франко.
02 месяц 11 число 17 год.
Не слишком сильный, но ровный ветер гонит эшелоны облаков с морских просторов вглубь уставшей от дождей грешной земли. Но это уже не стена сплошных низких туч, проливающихся затяжными дождями прямо на побережье. Между громадами облаков, неспешно плывущих по небу, хватает просветов для пока еще не злого, но уже теплого и какого-то особенно яркого солнышка.
Если смотреть вдаль, то облака похожи на огромные заснеженные горы, со всех сторон обступившие крохотный городок, затерянный на берегу чужого моря.
Дожди не ушли насовсем - каждое утро они все еще напоминают о себе кратковременными теплыми ливнями. Но то безумство природы, которое обрушивалось с небес месяц тому назад, слава богу, закончилось.
Раскинувшаяся вокруг города саванна не имеет ничего общего с той высушенной солнцем одноцветной равниной, которую я застал по прибытии в этот мир. Саванна расцвела безумством красок, а воздух наполнился терпкой горечью свежих трав и головокружительными цветочными ароматами.
Суровая северная весна навсегда оставшейся в прошлом России, не идет ни в какое сравнение с этим сюрреалистичным великолепием.
Возможно в тропиках Африки, Азии или Америки происходит нечто подобное. Но я там не был, и сравнивать мне особо не с чем.
Буйство местной растительности производит на большинство людей неизгладимое впечатление. За всех не скажу, но лично я хожу как пьяный.
В согретом солнцем и слегка просохшем городе царит свойственная, пожалуй, лишь этому времени года умиротворенная атмосфера. Объективности ради, стоит заметить, что за время дождей поголовье буйных личностей изрядно проредили, но дело все-таки ни в этом, а в природных изменениях.
А еще, над городом висит деловая суета дорожных сборов. Город немного неровно ждет, когда просохнут маршруты, пока больше похожие не на дороги, а на небольшие речки.