Попробовала поднять наполовину опорожненный рюкзак.
Тяжело, но все-таки можно идти. Ведь еще есть колун. Он важнее сосисок.
Кряхтя, Александра Ивановна вскинула рюкзак на плечи, еще раз с сожалением посмотрела на запасы продовольствия, обреченные стать гнилью. Эх.
Ну, помоги Боженька.
Едва пенсионерка вышла из ларька, как увидала их.
Мертвяки.
Три штуки.
Женщина в желтом изодранном платье, да парни в джинсах.
Собравшись с силами, Александра Ивановна побежала к подъезду. Да куда там!
Еще мертвяки. Двое.
Назад.
Развернувшись, она засеменила по мокрому асфальту, тяжело дыша.
Видать, придется бросить рюкзак. Сил нет совсем.
Злые слезы брызнули из глаз. Нет, твари. Нет, суки, живой не дамся!
И сосиски свои вам не отдам. Помру, да не отдам.
Александра Ивановна закричала и обрушила топор на появившегося перед ней мертвяка. Тварь завалилась на спину, из пробитой грудной клетки хлынула желтоватая жижа.
Пенсионерка сделала пару шагов в тумане и уткнулась в металлическое тело замершего у обочины автобуса.
Двенадцать лет верой и правдой отработала во Втором Городском Автотранспортном депо. Да не кондуктором, или там, в регистратуре сидела. Водителем. Одна баба среди мужиков. Даже в газете писали.
Дверцы машины приветливо распахнуты.
Мертвяки наступают молчаливой толпой.
Что-то липкое чиркнуло по ноге, Александра Ивановна лягнулась, как зебра в городском зоопарке, едва не упала, и, собрав последние силы, вскарабкалась по ступенькам автобуса.
Заковыляла к водительскому месту.
В голове на мгновение блеснуло: она в автобусе-западне, мертвяки лезут внутрь в салон один за другим и набрасываются на нее.
Ну, пан или пропал.
Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка - ?
Дверцы автобуса со скрежетом захлопнулись, тут же по ним заскреблись ногти и зубы. Застучало: Бум-бум. Совсем, как когда в квартиру ломилась Раечка, только теперь это был «бум-бум» от десятка голов.
Александра Ивановна не смогла сдержать нервный смешок.
Что, твари, съели? Следующая остановка автобуса - жизнь.
Скинув с плеч рюкзак, пенсионерка уселась на водительское место. До чего приятно-то вновь очутиться за рулем! Ну-ка, ну-ка.
Как же хорошо, что в брошенной технике почти наверняка торчит ключ зажигания. Хоть один плюсик.
Привычными движениями Александра Ивановна завела мотор. Погазовала, ощущая в ногах обновляющую силу. Вот, оказывается, что ей нужно-то было! А не настойка «Живисил-столетник с омолаживающим эффектом».
Между тем автобус окружили мертвяки.
Их было уже не меньше тридцати, и они прибывали.
Давайте, давайте, гады.
Собирайтесь. Идите сюда все.
Цып-цып.
И желательно, выстраивайтесь перед носом автобуса. Ну, или позади. Уж сдавать назад мы умеем.
Александра Ивановна улыбнулась.
Теперь она знала, чему посвятит остаток своей жизни.
Radio «Silence». Олег Борщин
Сто семьдесят восемь, сто семьдесят девять...
С утречка пресс хорошо идет. Пока желудок пустой - можно сделать двести жимов зараз, и мышцы не пронзит острая боль. А выпил воды - хотя бы глоток - пиши пропало. Больше сотни не выжмешь. Скрутит.
Сто восемьдесят два, сто восемьдесят три...
Черт возьми, тяжело все-таки. В глазах - радужные круги.
Сто восемьдесят шесть, сто восемьдесят восемь.
После ста девяноста особенно хреново. Блин. Точно аппендикс вырезают.
Сто девяносто.
Ну.
Сто девяносто один, сто девяносто два.
Немного осталось. Но... Зачем я это делаю? Зачем истязаю себя?
Стоп, парень! Такие мысли не для тебя.
Сто девяносто девять, двести.
Олег сел на полу, шумно выдохнул. Скривившись от боли в животе, поднялся, подхватил мокрый от пота красный коврик с вышитой надписью в углу: «Борщин».
На сегодня хватит.