— Вы, случаем, не знаете, где он живет? — осведомился Говард у Шина. Голос его предательски дрожал.
Шин покачал головой.
— Нет, не знаю, — ответил он. — Но это не суть важно — он здесь, — проговорил Шин и ткнул пальцем на лестницу.
— Здесь? — я невольно взглянул на трап.
— Здесь, недалеко, — пояснил Шин. — Он ждет вас там дальше, у рыбных рядов.
— Отчего же вы его не привели сюда? — спросил Говард.
Шин сделал неопределенный жест рукой.
— Черт возьми, да я еле уговорил его вообще встретиться и поговорить с вами, — усмехнулся он. — Вы, видимо, все же так и не представляете себе, что творится в городе. Люди напуганы до смерти и главными виновниками всего считают вас.
— Но это же бред какой–то, — вмешался я.
— Разумеется, бред, — раздраженно согласился Шин. — Но людей ведь не переделаешь. Они отнюдь не всегда придерживаются логики, парень. — Он поднялся. — Я пойду к этому Гордону. Вы уж поторопитесь, а то я не знаю, дождется ли он меня или убежит. — Кивнув нам, он быстро взбежал вверх по лестнице, и через несколько секунд шаги забухали по палубе над нами.
Говард, наморщив лоб, смотрел ему вслед.
— Что ты о нем думаешь, Роберт? — очень тихо спросил он.
Я пожал плечами, вернулся к койке и принялся перебирать одежду в сундуке в поисках теплой одежды. Если здесь околеть ничего не стоит, то можно легко вообразить себе, какой холод на улице.
— Понятия не имею, — ответил я после долгой паузы. — Не верится мне, что он настроен к нам враждебно. Но то, что он — не тот, за кого себя выдает, — это несомненно.
— Он не задал ни единого вопроса, — пробормотал Говард.
Я поспешно натянул поверх своей рубашки с рюшами теплый пуловер.
— Не понимаю. — Я и действительно не понимал.
— Вчера вечером по пути назад он не задал мне ни единого вопроса. Поначалу, когда мы были еще там, у миссис Уинден, я было подумал, что он ее стесняется. Но — нет, оказывается. Он не стал расспрашивать меня, и когда мы уже возвращались и никого вокруг не было.
— Но вы же там о чем–то с ним говорили.
Говард махнул рукой.
— Да о чем угодно, только не об этой девочке, Роберт. Мне показалось, что все это его вообще нисколько не интересует… Или же, — добавил он после минутного раздумья и уже другим голосом, — он понимает, в чем дело.
— А ты заметил, как он дерется? — спросил я.
Говард недоуменно уставился на меня.
— Что?
— Когда он пытался утихомирить Салли, — продолжал я, — я наблюдал за ним, Говард. Очень внимательно наблюдал. Если и есть люди, которые блестяще владеют приемами самозащиты, то Шин — один из них.
Помолчав, Говард вздохнул и взялся за пальто.
— У нас мало времени, Роберт. Так что, советую поторопиться, — напомнил он. — А что касается того, кто он и что, то, я думаю, придет время и мы это узнаем. В данный момент он на нашей стороне, и это главное.
— Хотелось бы надеяться, — пробормотал я. Говард предпочел не развивать эту тему, а просто молча и с растущим нетерпением смотрел, как я одевался.
Молча мы покинули каюту и ступили на причал. Там нас уже дожидался Рольф. Все трое мы были укутаны в толстые, на Меху пальто, которые превратили всех, даже Говарда, в великанов.
— Где Шин? — коротко спросил Рольфа Говард.
Тог показал пальцем на несколько одноэтажных пакгаузов в сотне метров от нас.
— Он пошел вон туда, в среднее здание.
Мы направились туда. Хлестал ледяной дождь, и вскоре я почувствовал, что даже в этом одеянии начинаю мерзнуть. Пакгаузы лежали чуть в стороне, довольно далеко от воды, как мне показалось, но все же на территории этого богом забытого порта. На протянувшейся перед ними улице лежали кучи мусора и отбросов, что говорило о том, что пакгаузы эти крайне редко использовались по назначению.
Когда мы приблизились к ним, я невольно бросил взгляд на город. Странное это было зрелище — весь Дэрнесс лежал серым, безжизненным, вымершим, он совсем не походил на город, в котором жили люди, а скорее напоминал театральную декорацию, отделенную от нас мутноватой завесой косых струй хлеставшего дождя. Понятно, что вряд ли какой–нибудь другой город при такой погоде выглядел бы привлекательнее — неясные очертания домов казались какими–то мягкими, словно сделанными из губки, волглыми. Повсюду здесь преобладал серый цвет, и можно было говорить лишь о его оттенках. Слов нет, стояла зима, но все же это царившее вокруг уныние никак не могло быть отнесено на счет лишь ненастного времени года и промозглого зимнего рассвета. Казалось, город этот расплющился, поник — низкое, покрытое тучами зимнее небо прибило его к земле, и единственным чувством, доминировавшим во мне, когда я созерцал этот безрадостный пейзаж, был затаенный страх. Тот же, что я испытывал прошлым вечером, приближаясь к постели Салли, — тогда я ясно ощущал присутствие чего–то злого, враждебного. Ощущал я его и сейчас, только слабее, теперь чувство это было не столь интенсивным, как вчера. Мотнув головой, я попытался отогнать эти мысли.
Дверь среднего пакгауза отворилась, когда мы были еще шагах в тридцати от здания, и показалась рослая фигура Шина. Он махнул нам рукой. Мы ускорили шаг и на последних метрах уже чуть ли не перешли на бег — холод и дождь подгоняли нас.
Внутри пакгауза было так темно, что в первые секунды я вообще не мог ничего разобрать, кроме, разве что, темных очертаний стен. Воняло гнилой рыбой и еще какой–то непонятной дрянью, и здесь было даже, пожалуй, еще холоднее, чем на улице, но зато хоть с неба не лилось.
Шин указал на молодого парня, лет двадцати, стоявшего в тени в глубине пакгауза и напряженно смотревшего на нас.
— Вот он, — коротко бросил Шин.
Говард кивнул, снял шляпу и сделал шаг к незнакомцу.
— Мистер…
— Блэк, — ответил парень. — Гордон Блэк. Зовите меня Гордоном. А вы Филипс?
Говард кивнул и, бросив быстрый взгляд на Рольфа, подошел к Блэку. Рольф, повинуясь безмолвной команде Говарда, направился ко входу и стал смотреть сквозь щели в прогнивших досках наружу, а мы с Шином приблизились к Говарду и Блэку.
Я присмотрелся к этому любопытному мистеру Блэку. Он был высоким, почти таким же рослым, как Шин, но тренированные мышцы Шина у Блэка заменял жир, лицо его было вялым и опухшим, а кожа имела нездоровый оттенок. Глаза его беспокойно бегали, когда он обвел взором Шина и нас с Говардом. Было видно, что его гложет страх.
— Рассказывай, Гордон, — обратился к нему Шин. — Можешь не беспокоиться — Филипсу можно доверять.
Но Блэк рассказывать явно не торопился. Кончик его языка быстро облизывал пересохшие от волнения губы, а на шее нервно пульсировала какая–то жилка.
— Речь идет, как я понимаю, о вашем друге, — решил проявить инициативу Говард, весьма дружелюбным тоном обратившись к Блэку. — Шин нас уже ввел в курс дела. Что там у вас стряслось?
Блэк проглотил комок в горле.
— Он… то есть, Тремейн, — запинаясь, начал он. Взгляд, которым он смотрел на Шина, был почти умоляющим. Но Мур лишь кивнул ему, сопроводив кивок ободряющей улыбкой.
— Мы нашли эту книгу, и с тех пор что–то такое произошло с Тремейном — он изменился, — выпалил Гордон. Сейчас, когда он нашел в себе силы преодолеть смущение и страх, то затараторил без умолку. Я даже с трудом мог уследить за потоком его речи, настолько быстро он говорил. — Не знаю, что с ним такое произошло, но он теперь другой. Я уже и не знаю, бояться мне его или нет. И все с тех пор, как он засел за нее. Он обо всем на свете позабыл, понимаете, и даже…
Взмахом руки Говард прервал этот монолог.
— Прошу вас, все по порядку, мистер Блэк, — обратился он к Гордону. — Этот мистер Тремейн — ваш друг?
— Он не мистер Тремейн. Тремейн — это его имя, — вмешался Шин. Подойдя к Блэку, он улыбнулся и участливо положил руку ему на плечо. — Расскажи ты все, как было, по порядку, — попросил он. — С самого начала.
Гордон, нервно кивнув, секунду или две смотрел в пол, потом выпрямился.
— Значит так, это было дня два или даже три назад, — начал он. — Ну, выпили мы малость и решили размяться немного, чтобы головы наши прояснились. И вот напали на этот след…