Он не договорил, но все и так было ясно. Ведь не просто ради забавы скрывались мы здесь, в этом дерьме, как отпетые негодяи или преступники. Стоило мне задуматься о событиях последних трех дней, как во мне холодной волной поднималось бешенство. Ведь когда мы появились в этом портовом городке под названием Дэрнесс, расположенном в северной части Шотландии, мы были просто обычными туристами, представителями того заезжего люда из больших городов, на который местные жители взирают со снисходительной улыбкой и всегдашним легким, характерным для шотландцев высокомерием, которое они проявляют по отношению ко всем приезжим, несмотря на то, что те оставляют свой деньги в их пабах и гостиницах. А теперь весь город вдруг возжаждал нашей крови.
Мысли мои вновь вернулись к событиям прошедшей ночи и утра, а Говард, тем временем, пытался растолкать Рольфа и поставить его на ноги. И снова я ощутил прилив знакомого бешенства, которое уже не в силах был отделить от беспомощности. Ведь они гнали нас, как зверей на охоте. И ярость этой обезумевшей толпы дошла до того, что они подожгли наш бот в своем желании уничтожить нас. Но они явно перегнули палку — отмщение пришло, причем, с самой неожиданной стороны. Вылитый ими же в воду горящий керосин почти мгновенно распространился по всей крохотной акватории порта, не пощадив ничего. Все эти суденышки, а их было там около десятка, вместе со всеми прилегающими складскими и другими зданиями охватил огонь, и пожар этот бушевал до сих пор, несмотря на то, что весь город сбежался тушить его. И это еще просто чудо, что огонь не перекинулся на остальную часть города и не превратил в пепел и его.
— Помоги–ка мне, — тихо попросил Говард. Я очнулся от своих мыслей и подложил руки под спину Рольфу. Он был сейчас в сознании и даже пытался как–то помочь нам, но не смог — обессилел окончательно. Едва мы подняли Рольфа, как ноги его подкосились и он повис у нас на плечах.
Ледяной дождь хлестал нам в лицо, когда мы едва тащились в направлении ворот. В этих безжалостных, косых струях поблескивали льдинки, и я даже ощутил запах снега. Каким бы абсурдным не могло это показаться, но сейчас я вдруг вспомнил, что на дворе уже почти декабрь и что совсем еще немного — и наступит Рождество. У меня онемела спина, когда мы наконец добрались до ворот и привалились к стене.
Говард аккуратно снял руку Рольфа со своего плеча и прислонил его к каменной кладке.
— Подержи его, — попросил он. — А я взгляну, нет ли там кого на улице.
— Какой смысл? — возразил я. — Говард, мы все равно не дотащим его. Да и сам Рольф не выдержит.
Говард сосредоточенно молчал. Потом перевел взгляд на Рольфа, и вдруг я заметил в его глазах выражение усталости и беспомощности, чего прежде мне никогда замечать в нем не доводилось. Наоборот, мне всегда казалось, что нет на свете таких вещей, которые смогли бы согнуть этого человека в бараний рог. Оказывается, были.
— Нам необходима помощь, — сказал я, видя, что Говард отвечать мне не собирается. — Необходим врач. Или хотя бы телега, повозка.
И на этот раз Говард промолчал, но теперь можно было обойтись и без слов. Жители Дэрнесса уже давно похоронили нас, многие из них теперь наверняка с пеной у рта доказывали своим друзьям и знакомым, что, дескать, своими собственными глазами видели, как мы корячились в огне. Впрочем, такой оборот был нам только во благо. А если они вдруг узнают, что мы, несмотря ни на что, живы, то охота на ведьм тут же возобновится с новой силой. А это действительно была охота на ведьм, причем в самом прямом смысле этого слова. Все мужское и женское население Дэрнесса вполне серьезно считало нас — и, в особенности, меня — колдунами, прислужниками Сатаны. И все беды, все паранормальные явления, свалившиеся на эту дыру, которые произошли по милости легкомысленного обращения с «Necronomicon», теперь автоматически приписывались нам, и реагировали жители на это так же, как испокон веку реагировали люди на все, что разум их был не в состоянии охватить, — со страхом и ненавистью.
— Никаких… врачей, — вдруг пробормотал Рольф. Он сумел понять мои слова, но прошло какое–то время, пока он смог собраться с силами и ответить мне. — Никто не должен… видеть нас здесь, малыш. Они не… должны знать, что мы еще… живы.
— Ну, знаешь, Рольф, что касается тебя, то тут все как раз может измениться, — сурово произнес я. — Ближайший врач, по–видимому, в Бэтхилле. А до него тридцать миль.
— Роберт прав, — мрачно подтвердил Говард. — Ты не выдержишь.
— Так оставьте меня здесь, — ответил на это Рольф. Голос его дрожал от слабости, но я не сомневался, что он вполне сознает, что говорит.
— А вот об этом вообще речи быть не может, — отрезал я. — Я все равно где–нибудь раздобуду для тебя врача. А если не врача, так, по крайней мере, хоть телегу. — Я сердито кивнул в сторону порта — над небом до сих пор полыхало зарево. — Должен же оставаться кто–то в этом проклятом городишке, кто еще не свихнулся окончательно.
— И ты можешь таких назвать? — по–прежнему мрачно вопросил Говард.
А теперь настала моя очередь проглотить язык. Злоба, с которой эти люди охотились на нас, вряд ли могла быть объяснена рационально. Они просто были околдованы, в прямом смысле околдованы. И мы вынуждены были противостоять силам, стоявшим вне всякой логики.
Взгляд мой машинально упал на объемистую, переплетенную в черную кожу книгу под мышкой у Говарда. Так безобидно выглядела она, так до ужаса банально. А между тем, ведь именно она была повинна в смерти огромного числа людей, равно как в том положении, в котором мы сейчас оказались.
Говард испугался, заметив мой взгляд. Он ничего не сказал, но то, что он крепче сжал фолиант, говорило мне о многом. Я даже на минуту подумал, а не воспользоваться ли силами «Necronomicon», чтобы выбраться отсюда. Конечно, об этом нечего было и мечтать. Книга эта — квинтэссенция зла. Кто прикасался к ней, был обречен расплачиваться за это. А насколько ужасна цена, это я видел собственными глазами…
— Возвращайтесь, — посоветовал я. — Я попытаюсь раздобыть какую–нибудь повозку.
Мне показалось, что Говард уже собрался возражать, но он только тяжело вздохнул и не очень охотно кивнул. Те несколько шагов, которые мы протащили на себе Рольфа, лучше всяких доводов и уверений доказали ему всю тщетность этого предприятия. Возможно — но только возможно, — нам даже удалось бы проскользнуть незамеченными до окраины города и миновать ее. Но ведь осталось бы еще тридцать миль — такая прогулка даже здорового человека с ног свалит, а для нас, и в особенности для Рольфа, она была просто немыслима. С таким же успехом можно было попытаться пешком пройтись до Лондона.
— Ну что ж, попробуй, — согласился он. — Так или иначе — другого выбора у нас нет.
— Выбор есть, — вмешался Рольф. — Вы сможете добраться туда, если оставите меня здесь. Как–нибудь я уж перекантуюсь.
— Что за чушь! — вспылил Говард. — Как только они там справятся с пожаром, здесь будет полным–полно людей. Роберт прав — либо мы выдюжим все вместе, либо ни один из нас.
Рольф не желал сдаваться.
— Но ведь…
— Но ведь это единственное здравое решение, — не дал договорить ему Говард. — Ты что, считаешь, у нас останется хоть какой–то шанс, если они тебя здесь сцапают? Они тут же прикончат тебя и бросятся искать нас. Нет, Рольф, единственное, что нам остается, так это забрать тебя с собой. — Он посмотрел на меня. — Отправляйся. Мы будем ждать тебя здесь. Но смотри, чтобы тебя никто не видел.
Кивнув, я без слов повернулся и, опустив голову, вышел на улицу. Небо над портом полыхало заревом, и сюда доносился шум толпы: крики, ругань и звон пожарных колоколов. Но вся улица, казалось, вымерла.
Покуда я бежал по направлению к центру города, голова моя работала с лихорадочной быстротой. Задача моя была вдесятеро сложнее, чем я пытался вдолбить это Говарду. Дэрнесс был хоть и маленьким, но все же городом, а не деревней, где почти у каждого есть лошадь и, разумеется, телега, и не следовало тешить себя надеждами, что кто–то здесь только и ждет, чтобы вот так, с бухты–барахты вручить мне повозку.