Он остановился, чтобы перевести дыхание. Пауза показалась Розамунде бесконечной. Что крылось за его молчанием, какие мысли? Наконец он продолжил:
– Чем яростнее Камилла ненавидела дочь, тем сильнее я любил ее – девочку, а не ее мать. Как ни странно, меня всегда тянуло к детям, и, даже раскусив Камиллу, я думал, что смогу терпеть ее, если она подарит мне ребенка, создаст семью. Особенно если родится дочь… – он грустно усмехнулся. – Я всегда мечтал иметь дочерей – возможно, потому, что любил мать и ненавидел отца. И вот у меня родилась дочь. Рози! Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, говоря о своей несчастливой судьбе? Я к чему-то страстно стремлюсь – и получаю это, но в виде жалкой пародии, – он схватил ее за руки. – Это не должно повториться! Ни за что на свете! Твой отец выдвинет тысячу и один довод против нашего брака. Упомянет о Сюзи…
– Нет-нет, он все понимает!
Но Майкл только яростно мотнул головой.
– Не он, так твоя сестра, она меня терпеть не может. Я грубо обошелся с ней в первую встречу. Теперь она будет ставить палки в колеса.
Наступила очередь Розамунды энергично покачать головой.
– Послушай, Майкл. Никто не помешает мне сделать так, как я хочу. А мне больше всего на свете хочется стать твоей женой. Но… Нет-нет, успокойся! – вырвалось у нее под его отчаянным взглядом. Теперь уже она погладила его по щеке – Будет так, как ты хочешь. Я никому не скажу.
Майкл поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. И вдруг оживился.
– Идем, выпьем за нас.
Но когда они чокнулись чашками, он с большой нежностью произнес:
– Нет, не за нас, а за Рози… За миссис Майкл Брэдшоу!
Дома, в своей спальне, она раздевалась, словно в каком-то тумане – как будто все еще длился волшебный, двухчасовой сон…
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Дженнифер со свечой, с напряженным и злым лицом. Розамунда молча смотрела на сестру и выжидала. Наконец изо рта Дженнифер вылетели слова – точно брызги едкой кислоты:
– Неудивительно, что у тебя мания преследования: в тебе говорит нечистая совесть!
Розамунда вздернула голову и выпятила подбородок.
– Что ж, хорошо. Ты знаешь, где я была. Что дальше?
– Убегаешь ночью из дома, стараешься бесшумно переправиться на ту сторону, к нему! Только попробуй отрицать!
– А кто отрицает?
– Ты сошла с ума! Ему даже не на что обставить дом, не говоря уже о том, чтобы кого-то нанять. Три фунта в неделю! Ха! Интересно, каких услуг он потребует за эти три фунта?
И вдруг Розамунда тоже закричала, да так, что Дженнифер испуганно смолкла и отвернулась. Обида была так велика и незаслуженна, что Розамунда потеряла контроль над собой.
– Ага! Боишься, что я брошу тебя одну присматривать за отцом, да? Так ты дождешься!
Она не заметила выросшей в дверях фигуры Генри Морли.
– Что это? Что с вами такое, черт побери?
Розамунда опомнилась.
– Ничего, папа. Я выходила поужинать с мистером Брэдшоу. Дженнифер видела, как я уходила и когда вернулась.
– Да, я видела! Целуетесь на берегу – а сами знакомы без году неделя! Говорила, терпеть его не можешь!
– Никогда я этого не говорила – ни разу! И… да, мы целовались – что в этом дурного? – Розамунда смотрела на отца, словно требуя ответа.
Возможно, Генри Морли и не находил это дурным, но во всяком случае странным.
– Ты – с ним?.. Брэдшоу? Ох, Рози! И этот ребенок!
– Знаю, что ребенок! Постоянно об этом помню!
– Ну, ладно, ладно, не кричи на меня. Я ничего не имею против девочки, мне ее жалко. Но он… этот Брэдшоу… А как же Клиффорд?
– Да, папа, как же Клиффорд? Сейчас я только одно могу сказать: должно быть, я подсознательно надеялась, что благодаря Клиффорду мы сохраним этот дом. С Майклом все по-другому – с самого начала! Я знала, что он беден и не может защитить нас от превратностей судьбы. Самой-то мне ничего не нужно, но я беспокоилась за вас. А вы… сами-то вы только о себе и думаете, постоянно жалеете себя. Вечно я должна решать за троих. Меня состарила ответственность! Я была посредником между вами и дядей Эдвардом. Он мог помогать нам, потому что был богат. Я любила дядю Эдварда самого по себе, мне было тошно зависеть от него, – она удержалась и не добавила: "Сама-то я запросто заработала бы себе на кусок хлеба!"