— Саблю тащи, старик! — повысив голос крикнул парень, прекрасно осознавая, что Кана тоже оглушило.
Но библиотекарь не спешил делиться своим клинком. Решив, что тот его не расслышал Форди обернулся, но заготовленное ругательство так и не слетело с его языка – старик лежал на земле, привалившись к стенке тоннеля и зажимал живот рукой, при этом стараясь подсветить сражающемуся парню.
— Старик, ты как? — напрягся Форди, разглядев блеск крови на ладони Кана.
— Не увернулся, — горестно вздохнул мужчина. — Когда из тоннеля этот выскочил… Не ожидал, что у них лапы такие длинные.
— Да чтоб твою мать унмарвы сожрали! Как так-то, старик?! Что я Найви… — осекся на полуслове парень, а после, злобно ощерившись, разнес череп унма еще одним выстрелом.
Дождавшись пока звон в ушах уймется Форди упал рядом со стариком на колени и ухватив того за грудки грубо тряхнул:
— Старик, ты хоть понимаешь, что мои друзья… Они сдохли, чтобы дать нам уйти. Найви собой пожертвовала, чтобы ты из этого города убрался, потому что твоя группа – идиоты желторотые! Какого Офгриса ты здесь помирать собрался?!
— Прости, Фордиль… — даже не пытаясь сопротивляться потупил взгляд Кан. — Я снова всех подвел. Мало того, из-за и ради меня погибли такие хорошие люди. Мне ни капельки не жалко, того, что в этих тоннелях я умру, но твоих друзей мне действительно жаль. Будь от меня хоть немного больше пользы я заменил бы Найвитту у того переулка, и вы втроем бы ушли, но… От старого библиотекаря вроде меня ником нет пользы.
— Я тебя даже разубеждать не буду, — хмыкнул Фордиль и устало опустился на пол рядом со стариком. — Какого хрена ты вообще поперся в этот город?
— Говорил ведь уже, — вздохнул мужчина. — Такого мое бремя памяти или истории, если угодно. Да, я взвалил его сам на себя, но от этого оно не становится менее серьезным. Я просто хочу сохранить что-то не столько о себе, сколько о том, что было до меня. Будет грустно потерять сотни и тысячи лет людской истории, не находишь?
Форди лишь безразлично пожал плечами. Его подобные сентиментальные рассуждения не особо задевали.
— Хорошо, подойду с другой стороны, — поморщился старик, попытавшись сесть поудобнее.
— Ты бы болтал поменьше, рана-то серьезная, — заметил парень, мельком уже осмотревший Кана.
Удар унмарва пришелся в живот, так что помочь хоть чем-то медленно умирающему Каннису было нельзя. Не в этих условиях. Может окажись они в городе-крепости, недалеко от верхних районов с их довольно умелыми врачами…
— Именно поэтому я и буду дальше болтать, — отмахнулся мужчина. — Хоть поговорю с кем-то напоследок, а заодно попрошу кое о чем. Ну так вот к чему это я… Может тебе лично и наплевать на историю нашего мира, нашей страны, но есть ведь кое-что, что не безразлично и такому сухарю как ты?
— К чему ты клонишь? — нахмурился парень.
— Твои друзья, — улыбнулся старик. — Ты ведь говорил, что не хотел их жертвы. Не был готов пожертвовать собой, но и от них этого не требовал.
— Я тебя ударю если будешь и дальше об этом болтать…
— Нет, ты все же меня послушай. Моя ситуация… она отчасти схожа с твоей. Когда-то и я искал эти книги, карты и прочее по стихийно возникающим рынкам, лавкам перекупщиков и чуть реже на руинах городов не один. У меня тоже были друзья. Фрион, Стэр, Кугель и… Лифде, кхм, — замялся мужчина. — Так вот. Я тоже потерял их всех. Может быть не так как ты, разом, но сам факт. Мне тоже было больно, я страдал, хотя, наверное, тебе не особо интересно.
— Соболезную, — бросил Фордиль, попытавшись убрать из голоса лишнюю грубость. — Но все равно не понимаю к чему ты.
— Всего лишь к тому, что помнить их – это тоже часть моего своеобразного бремени. Все еще считаешь его смешным?
Немного подумав Фодиль нехотя ответил:
— В твоем дурацком бремени, — насмешливо выделил он это слово, — присутствует хотя бы толика чего-то толкового. И вообще говори уже чего ты хочешь от меня или я пошел.
Порывшись одной рукой в своей сумке Кан протянул парню ту самую книгу, которую нашел в библиотеке. На секунду замявшись Форди все же взял малоинтересную лично ему книженцию и спросил:
— И что? Чего мне с ней делать?
— Отнеси ее в мой дом в верхнем квартале Ситрума, — сжав руку парня попросил Кан. — Я не прошу тебя взвалить на себя мою ношу, понимаю, что, пожалуй, ты не тот человек. Но сохрани хотя бы эту книгу. В моем доме есть сейф. Он довольно большой, так что там хранится вся моя библиотека, а также дневники, которые я составлял с самого начала Войны. Есть там записи и о моих друзьях… Пусть это и не вернет мертвых к жизни, но хотя бы так мы можем почтить их память… Сделать так, чтобы пусть не они сами, лишь их образы и память о них, но осталась в этом мире… Я не буду против если, и ты оставишь там записи и о своих друзьях тоже.