Мы с Виллисом продолжали кричать, убеждая его отказаться от тех поступков, которые он уже когда-то совершил, и которые на самом деле мучают его в глубине души. И тут он все понял. Бросил бластер под ноги и схватился за голову. Сжал ее как в тисках, опустился на корточки. И взвыл.
— Уходи отсюда, убегай! Покинь это место раз и навсегда! — вторили мы с Виллисом.
— Нет! Я не могу! Я не предам мистера Шерроуза!
— Нет никакого мистера Шерроуза! Ты уже не там! Ты — на Арене!
— Нет… нет… нет!
— Уходи отсюда! Убегай! Оставь этих людей в живых и получишь второй шанс, — соврал я. Не знаю, как Коупленд попал в армию, но второго шанса на выживание он точно лишился. На Арене шансы стремятся к нулю с умопомрачительной скоростью.
Заключенный поднялся на ноги и бросился в сторону видеостены. Через миг он врезался в нее. Стекло треснуло, по экрану поползла паутина трещин, засверкало, зашумело. Тело Коупленда затряслось, а сам он завыл, как дикий зверь, подвергшийся пыткам. Через мгновение его отбросило назад, и он рухнул на спину прямо между стульями со своими недавними пленниками.
Снова пространство озарила яркая вспышка, и мы вынырнули из воспоминаний Коупленда.
— Невеселое путешествие, — произнес Виллис. Голос его звучал в привычном тембре, а сам он стоял в паре шагов от меня.
Я же ощутил, как в голове неприятно шумело, да и вообще я чувствовал нечто схожее с пси-истощением. Видимо, такие вояжи по чужим воспоминаниям прилично вытягивали силы. Стоило ли ввязываться в подобное опять — большой вопрос.
— Он не умер? — спросил Виллис, кивнув в сторону Коупленда.
— Но мы же выжили, а значит и ему ничего не грозит, — ответил я.
— Я очнулся почти сразу, а он почему-то не встает…
— Видимо, неслабо шарахнуло видеоэкраном, — усмехнулся я. — Надо его растормошить.
— Тормоши сам, Шой, а я к этому маньяку не приближусь ни на шаг.
Меня тоже коробило от одной мысли, что мне придется приводить в чувство человека, так хладнокровно лишавшего жизней других людей.
— Ты сам видел, что он сделал в прошлом, — продолжил Виллис. — Сомневаюсь, что жертв на его счету — всего четыре.
Я кивнул. Спросил:
— И что ты предлагаешь?
— Ничего. Пускай лежит тут. И нужно рассказать остальным, чтобы знали, с кем имеют дело.
— Нет, — покачала головой я. — Никто не должен знать о том, что мы видели.
— Ты сошел с ума, Шой? Он же хладнокровный убийца! Мы живем вместе, постоянно пересекаемся. У него есть оружие, и он в любой момент может убить любого из нас. — В глазах Виллиса стоял неприкрытый страх.
— Уймись и выслушай. — Я повернулся к напарнику и посмотрел ему в глаза. Понизил голос, чтобы настроить спутника на спокойный лад. — Мы ничего никому не расскажем. Возьми себя в руки и подумай. Ты же умник, черт тебя дери, ты должен понимать, что если он узнает, что мы знаем о его прошлом, то первыми в списке его потенциальных жертв окажемся именно мы. Это — во-первых. А во-вторых, он не маньяк.
— Шой, ты точно сошел с ума.
— Он — не маньяк. Ты наблюдал за его видениями так же, как и я, и разве ты не заметил одну общую особенность?
— Особенность? — чуть ли не прокричал Виллис. — Конечно же, заметил! Он всех убивал. Но прежде изуверски обходился со своими жертвами. Он даже ту женщину избил так, что на ее лице не осталось ни единого неповрежденного места.
— Нет. В его видениях была другая особенность: он убивал всех не просто так, и не ради развлечения или удовольствия. Коупленд работал по заказу. И все это нам говорит лишь об одном — да, он хладнокровный убийца, но не маньяк. Он лишь выполнял свою работу, на которую был когда-то нанят. Не более.
Виллис задумался, хотя страх с его лица сходить не спешил.
— Мы не видели других его видений.
— Три видения подряд — и везде заказные убийства.
— В целом верно, но я все же советую обходить стороной этого человека.
Коупленд шевельнулся.
— И все же, никому ничего не говори. Он не знает, что мы знаем, а значит думает, что все останется как и прежде.
Виллис кивнул. Коупленд снова пошевелился, простонал, открыл глаза и ошарашено огляделся.
— С возвращением в реальный мир, друг, — произнес я, чувствуя, как фальшиво прозвучало последнее слово. Подошел к нему и подал правую руку. Однако мысль, что мне, возможно, придется задействовать энерго-наруч на левом запястье, навязчиво задребезжала в голове.
Коупленд отмахнулся от помощи и медленно поднялся на ноги сам.
— Все тело болит… Мне привиделось, что я… не знаю, как объяснить.