Сейчас бы чая горячего... Продрог до костей. Голова кружится от истощения.
Даже воздух замер в ожидании. С закрытыми глазами я попытался если не расслабиться, то хотя бы найти душевное равновесие. Воображение рисует, как надоедливые ветки прознают щеки и добираются до глаз. Ветки протыкают горло. Нет, не ветки -- торчащие пальцы, что тянутся в предвкушении теплой крови.
Я рывком поднялся, хлюпнул носом. Дождь прекратился, хотя легче от этого не стало. Инстинкт подсказывает возвращаться в деревню.
Сжимая рукоять сабли двумя руками, я двинулся по тропе. Заметил, что указатель в углу левого глаза разрастается, начинает пульсировать.
Сквозь ветви деревьев разглядел труп. Мертвое существо, нанизанное на сук, висит высоко наверху, вместо лица -- алый костлявый оскал челюстей. Грудная клетка вспорота, из темницы ребер свисает на живот синее месиво внутренностей. Из рук и ног неведомый хищник аккуратно вытащил кости, отчего плоть шевелится даже от легких порывов ветра.
Но больше всего внимание привлекает другое: глаза, остекленевшие и неподвижные, уставились в чернильное небо. Кажется, будто бедняга сейчас закричит.
Душа ушла в пятки, я вжался в ствол дерева, боясь пошевелиться. Накатил поток зловонного, пахнущего испорченным мясом воздуха. К горлу подступил противный ком, но я сдержался, чтобы не избавиться от остатков вчерашней трапезы.
Борясь с самим собой и стараясь не смотреть на мертвое существо, я продолжил путь. И увидел второй труп, третий, четвертый, пятый... Синюшные тела развешаны по елям через каждые двадцать шагов. Не в силах больше терпеть одиночество провел пальцем по лезвию сабли, зеленое пламя вспыхнуло на кончике меча.
Ханшван, ты тут?
Тишина.
Пожалуйста, мне нужна твоя помощь.
Нет ответа.
Я продолжаю звать, но ничего не получается. Либо Ханшван намеренно игнорирует меня, все еще злясь на превращение, либо вышел из игры.
Холодный воздух обжигает легкие, дыхание вырывается облачками пара. Тропа расширяется, и моему взору предстает небольшая поляна, окруженная черными деревьями. В центре этой поляны грозно возвышаются четыре стража, закованные в тяжелые панцирные доспехи. Сквозь прорези шлемов лиц не разглядеть, абсолютная тьма клубится в них. Каждый из трехметровых рыцарей прижимает к груди огромный великанский меч, от них поднимается синий пар, принимает форму оскаленных черепов.
Передо мной засияли золотом слова:
Поздравляем! Вы достигли цели квеста.
Один из воинов сделал шаг ко мне и взмахнул мечом. Клинок с удивительной легкостью разрезал воздух. К тому же боец отлично контролирует инерцию движения, отчего у меня совсем не остается шансов выжить в битве.
Если вы не вступите в битву, то через шестьдесят секунд особенность "Путь дегро" вступит в новую фазу. Пожалуйста, поторопитесь!
Дрожа, я направился к поляне.
К смерти нельзя привыкнуть. Быстрая и легкая или долгая и тяжелая -- боль всегда сводит с ума. Мало того: я научился различать её оттенки. Некоторые даже нравятся, некоторые ненавидишь. Но смерть не обойти. Она всегда добирается до меня, хватает ледяными пальцами и забирает в спасительную тьму. Однако забирает лишь на время.
А потом я открываю глаза, -- и всё начинается по новой. Свист мечей, тяжелое дыхание, бряцанье доспехов, хруст травы под ногами, сменяющийся хрустом ломаемых костей. Не успеваешь проанализировать бой. А как доверять интуиции, когда та -- сука! -- молчит?
Поэтому остается одно: стараться погибнуть быстро. Например, я обожаю, когда мне отрезают голову. Самая медиативная смерть. Вот страж размахивается огромным мечом, а я не отскакиваю, наоборот -- сдвигаюсь влево! Лезвие обрушивается на шею. Вжик! Небо и земля несколько раз меняются местами -- и я, если повезет, могу взглянуть на небо и немножко передохнуть.
Да, поначалу мучения нестерпимые, мир горит, нервы гудят, пытаясь справиться с той информацией, что мое тело, дрожа и избавляясь от дерьма, находится в двух метрах от меня. Но потом боль притупляется. И я наслаждаюсь секунду-другую покоем.
Иногда смерть не приносит ничего, кроме страданий. Например, ненавижу, когда меня, словно курицу на вертел, нанизывают на длинный меч. Есть у стражников такой грешок: порой великан не рубит, а протыкает меня и поднимает в воздух. Поначалу я пытаюсь сопротивляться, цепляюсь голыми руками за лезвие, но сил и воли хватает на пять-десять ударов сердца. В какой-то момент я больше не могу бороться и позволяю ситуации разрешиться самой: скольжу по лезвию гигантского меча до тех пор, пока не упираюсь в эфес.