Юдоль поднялась, скрылась в темноте. Послышались шорохи, скрипы, журчание воды. Спустя через несколько бесконечных мгновений, она вернулась ко мне, держа в руках наполненную кружку.
-- Вода с медом. Очень вкусно, Полу... -- Она осеклась. -- Одиссей.
Села рядом со мной, скрестила ноги.
Мои глаза медленно привыкают к слабому свету. Удалось рассмотреть деревянные стеллажи, на полках которых ровными рядами стоят разнообразных форм склянки, пузатые бутылки, тарелки и еще черт знает что. В дальнем левом углу возвышается огромный бочонок. В шаге от входной двери висит в воздухе колдовской иероглиф, слабо-слабо поблескивая серым. Он практически сливается с тьмой, нужно напрячь зрение, чтобы его увидеть. На стенах выгибаются горбом доски. Видимо, от сырости.
Подвал тесный, здесь едва вместятся четыре человека.
-- Ты есть хочешь? -- спросила Юдоль. -- Я нашла замаринованные огурцы и помидоры. Не ахти что, конечно, но...
-- Нет, я не голоден.
Все-таки умудрился сесть и прислониться спиной к стеллажу. Медленно, но головокружение проходит.
-- Твари найдут нас по Альфе, -- устало сказал я.
Юдоль махнула рукой.
-- Возможно. Мне наплевать. Я просто хочу отдохнуть. Веришь: если б знала, что закончу в задрипанном городке, прячась от гулей, то все равно бы стала играть.
-- Зачем ты мне всё это говоришь? -- спросил я, надавливая пальцами на закрытые веки. Боль утихает.
Скривившись, Юдоль пожала плечами.
Я не был готов к тому, что она заплачет. Слезы брызнули из её красивых глаз, и их так много, что грязная рубашка на груди промокла.
-- У тебя нет обязательств! -- воскликнула Юдоль, хлюпая носом. -- Твоя смерть не погубит чью-то судьбу! А у меня дочь! Ты слышишь?! Дочь! Она же так и останется вечно должна моим хозяевам! Я должна её спасти... Должна... Должна...
Она открылась так резко, так неожиданно, что я не смог поверить её словам.
-- Я просто устала, Одиссей... Так устала! Два года в этой тюрьме. В этой бесконечной чернухе! Но даже вирт в сто крат лучше реала! Здесь хотя бы зло не прячется.
-- Но ведь ИИ все равно будет платить тебе, если даже превратишься в дегро.
-- А ты разве не видишь? Чертова машина опять меняет правила! Возможно, Бремя вообще уничтожат. В самый неподходящий момент...
Я молчу, обдумывая её слова. Юдоль тихо плачет, обхватив руками колени.
-- Прости, если обидел тебя, -- сказал я.
Она лишь часто-часто закивала в ответ.
Спустя некоторое время, мне полегчало настолько, что я смог подняться. Еще немного качает из стороны в сторону, конечно, но справиться с легким головокружением могу. Опираясь на стеллажи, заглядываю на полки и вслушиваюсь. Но ни единого звука не доносится с улицы. Защитные колдовские метки работают отлично. Остается надеяться, что Альфа сможет о себе позаботиться и не попасть в ловушку.
Вытерев слезы рукавом, Юдоль допила медовую воду. На какой-то краткий миг мне захотелось обнять, подбодрить, но передумал.
Входная дверь вдруг скрипнула, открылся выход в темный коридор. Я тут же схватил с пола ножны и высвободил саблю. Юдоль вскочила, тоже оголив меч. Мрак на пороге сгустился, принимая очертания согбенной фигуры.
-- Как же Старая Алнурия соскучилась по таким вот походам, хе-хе-хе -- донесся скрипучий голос.
Блеснули линзы круглых очков, и в свете свечи появилась горбатая карга. С последней нашей встречи она совсем не изменилась. То же изборожденное глубокими морщинами желтоватое лицо. Та же широкая улыбка, обнажающая лошадиные желтые зубы. Те же маленькие, как у ребенка, фарфоровые ручки.
Защитный иероглиф слабо сверкнул и растворился в воздухе, словно его и не было.
-- Рад ты ли видеть Старую Алнурию, странник? -- спросила карга. -- Пришлось преодолеть не одну милю, чтобы добраться до тебя. И если бы не маленький волшебный народец, то Старая Алнурия бы развалилась по частям. Время, когда она легко бегала по полям и истаптывала широкие дороги, давно прошло... Ах, как странно устроен этот мир.
Держа перед собой меч, Юдоль сказала:
-- Только попробуй сделать шаг, тварь.
Карга продолжила как ни в чем не бывало:
-- На плечи Старой Алнурии возложили опасную, но великую миссию. Ибо свет, что несет она в себе должен разогнать мрак и тварей болотных! Ах, как странно устроен этот мир. Сейчас ты никто, жалкая букашка, а завтра -- повелитель стихий. И всё тебя боятся, дрожат, как дрожат крольчата при виде волка. Но проходит время и из повелителя стихий ты вновь становишься никем. Колесо вечности крутится и крутится. -- Карга тяжело вздохнула, оглядела подвал, цокая. -- Крольчата боятся Старой Алнурии. И очень зря! Она никого не обидит. Жалеет даже таракашек и букашек, не давит их ножкой! А ведь могла бы! Но годы не превратили её сердце в червивый комок, нет, не превратили. -- Она поправила черные очки. -- Старая Алнурия верит в добро. Крольчата, не пугайтесь её! Лучше подойдите и обнимите! Как внучата обнимают любимую бабушку, хе-хе-хе... Крольчата-внучата, крольчата-внучата!