Я бежал со всех ног, надеясь что мой замысел осуществиться. У меня не существовало других шансов выжить. Я сделал резкий рывок с покатого берега, ощутив сзади близкое зловонное дыхание летающей твари, своим клювом уже почти зацепившее мою голову. Птица, а это была именно птица, с перьями, с характерными пропорциями тела, похожая на орла, разворачивалась на новый заход.
Я глазами искал идеальный круг в ручье и не находил его. Попал! Как я попал! В душе вдруг вспыхнуло острое чувство ярости на самого себя и на свою судьбу. Нет! Я в своем собственном придуманном мире, и ничего не могу поделать?
Я рванул вдоль берега со всей возможной скоростью. Кожей задней части тела я чувствовал настигающую птицу. Она неумолимо и быстро сокращала расстояние. Что-то похожее на гигантскую воронку в ручье показалось совсем близко. Я резко, плашмя упал на живот и мгновенно замер. Птица, сбавляя скорость и приземляясь, замахала крыльями. Она была крайне огромной, имея размер не менее пяти человеческих роста.
В тот момент, когда её лапа коснулась земли из ручья резко выпрыгнула тварь – полукрокодил, полузмея. Вблизи она была еще гаже. По всему телу росли конечности, очень похожие на человеческие руки. Их были десятки, если не сотни. Чуть-чуть промахнувшись мимо горла, водная гадина вцепилась в зоб птицы своей огромной пастью, словно острый бур проедая плоть. Притом маленькие конечности-руки рвали, били, царапали, выдергивали перья. Это было страшно и крайне эпично: десятки конечностей, не останавливаясь, совершают работу аппарата по общипыванию кур.
Птичка, тоже была не лыком шита. Она, несмотря на повреждения, умело работала клювом, нанося земноводному обширные раны. Кроме этого, встав на одну лапу, она огромными когтями на другой вспарывала брюхо гадине.
Бой может закончится в любую пользу, и победитель обратит на меня внимание, поэтому следовало максимально быстро ретироваться с места схватки. Сперва я достаточно быстро перебрался через ручей. Моя надежда на то, что земноводная тварь – одиночка, к счастью, оправдалась. Далее, я дал деру так быстро, как только мог. Гиганты за спиной не заметили улизнувшего человечка, им явно сейчас было не до него.
Глава 3. Хождение по мукам или погребенные заживо
Два дня я плелся по унылому пейзажу тундры. Вымотанный, голодный и холодный, одну ночь я хотел было переночевать в вырытой самим же собой яме. Накрывшись скудными побегами карликовых берез и мха, ощущая себя покойником, я замерз до каждой клеточки тела. Это просто невыразимое чувство – хронический холод.
Ни сна не отдыха не получилось, и я снова отправился в свой скорбный маршрут. На второй день я увидел горы. Знания географии все же не подвели меня. Теперь я уже шел рядом с полноводной рекой, которая на моем пути разделялась на множество ручейков и речек.
Но самое интересное обнаружилось под вечер. Недалеко от берега виднелся остов большой лодки. Доски истлели, но хребет был сделан из прочных брусьев. На половину своей длинны судно заволокло песком. Видно было, что находится оно здесь не один десяток лет.
Находка меня обрадовала необычайно. Значит в этом мире есть разумная жизнь! Или по крайней мере была. Но радость была тусклая, так как в голове по прежнему красными большими буквами били три слова: еда, тепло, сон. Прошвырнувшись по округе нашел истлевший кусок парусины, настолько хрупкий, что я боялся разворачивать его, чтоб не порвать. Скелет лодки находился в ста метрах от реки и, видимо, её русло за последние годы изменилось. Значит, возможно, она когда-то стояла на берегу, и есть шанс, что где то поблизости есть какие-нибудь следы жизнедеятельности людей.
Наступали ночные яркие полярные сумерки, я падал с ног от усталости, холода и голода, и понятия не имел как организовать ночлег при такой температуре. Я знал что сон на холоде без теплых вещей или костра, это 99%-ый шанс не проснуться, поэтому держался из последних сил.
Я шел перпендикулярно от берега и обнаруженной лодки и ничего не замечал. С каждым шагом, надежда на чудо угасала и возникало, пока еще терпимое, но все же ощутимое отчаяние. Смерть кажется эфемерной, её нет для нас даже когда умирают родные и близкие. Очень хорошо пела по этому поводу группа Сплин: "Думают люди в Ленинграде и Риме, что смерть – это то, что бывает с другими, что жизнь так и будет крутить и крутить колесо".