Он вспомнил свою странную мать, которую давно уговаривает показаться психиатру.
— Мама просто чужда условностей, — сказал он, сам уловил стальную нотку в своем голосе и почувствовал, как на спине у него выступил пот. Хотя странности его матери вызывали у него смущение и стыд, он не позволит другим унижать ее. — Но она самый светлый и достойный человек из всех, кого я знаю.
Брови Мэри Бет шевельнулись в удивлении.
— Тогда почему ваш отец…— Она осеклась, покраснела и покачала головой. — Нет, ничего.
— Что вы хотели спросить? — произнес он жестко, не обращая внимания, что музыка изменилась и мелодия песни Элтона Джона поплыла над толпой.
— Ничего.
— Продолжайте, раз уж начали.
— В самом деле, Чейз, это была всего лишь глупая мысль.
Он почувствовал, как ладони его непроизвольно сжались в кулак.
— Что вы хотели узнать о моем отце?
Нервно облизнув губы, она на секунду отвела взгляд в сторону, прежде чем вздернуть подбородок и встретиться с ним взглядом. Любопытство и что-то еще, более мрачное и холодное, читалось в этих невинных карих глазах.
— Тогда почему ушел ваш отец?
Вопрос, который преследовал Чейза всю жизнь. Почему? Его опять посетило чувство вины. Возможно, из-за него? Из-за того, что он не смог спасти своего младшего брата?
— Я не знаю,— честно признался он, вновь чувствуя себя беспомощным пятилетним мальчиком.— Но думаю, в основном из-за Бадди, моего младшего брата…
— Да, я знаю.
— Когда с Бадди случилось несчастье, отец принял поспешное решение. Он однажды ушел на работу и больше не вернулся.
— Неужели вы не получаете никаких вестей от него? Он же ваш отец.
Чейз испытал знакомую щемящую боль в сердце и поступил так, как только мог в этой ситуации. Поспешно вылив в горло содержимое своего бокала, он решил не отвечать, не думать о причинах, заставивших Фрэнка Маккензи бросить семью. Чейз нередко думал об этом, как и о том, что сталось с Бадди. Но эти темы сделались запретными в доме, и каждый раз, когда он отваживался упомянуть о Фрэнке или Бадди при Санни, она замыкалась на долгие часы, как улитка прячется в свою раковину.
— Пойдемте, а то содовая вашей матери совсем выдохнется. — С предупредительной улыбкой, которую он вырабатывал годами, Чейз проводил Мэри Бет к тенту, под которым по-прежнему сидела чета Спирсов, и подал миссис Спирс воду.
— Спасибо,— поблагодарила она за это скромное проявление доброты.
Чейз вежливо кивнул, мысленно приказав себе сдерживаться и не поддаваться вспышкам гнева, как это часто делал его брат. Здесь был вовсе не место для воспоминаний, но любопытство в глазах Мэри Бет, когда она заговорила о его семье, память о дохлой кошки о том, как дамы из прихода преподобного отца Спирса пытались вынудить маму отказаться от своих детей, мешали ему успокоиться. Он не в первый раз за эти годы подумал о том, уж не Спирс ли стоял за спиной стрелявших, изрешетивших вывеску о хиромантии. И наигранное самообладание Чейза испарилось ко всем чертям, хотя он и продолжал любезно улыбаться миссис Спирс.
— Теперь, если вы не возражаете, я бы хотел потанцевать с Мэри Бет.
— Об этом не может быть и речи! — ответил преподобный, вытирая салфеткой соус с губ.
— Ей больше восемнадцати, и она вправе решать сама, не так ли?— Он вновь блеснул своей неизменной улыбкой.
— Она не будет участвовать в этом гедонистическом ритуале,— прошипел Спирс, и губы его побелели. — Это деяние сатаны.
— Мэри Бет, сядь, — тихо приказала Эрлин.
Мэри Бет попыталась освободить пальцы из руки Чейза, но он держал их мертвой хваткой.
— А что вы сами скажете, Мэри Бет? Не пристало решать такой сложный вопрос за вашей спиной. Будете ли вы танцевать со мной?
Она мучилась.
— Пожалуйста, не надо, Чейз!
— Как, вы не хотите танцевать со мной?
— Дело не в этом, но…
— Довольно! — Опершись руками о стол, протестантский священник поднялся в свой полный рост — шесть футов три дюйма. С ястребиными чертами лица, крупными кистями рук и голосом, громоподобным и тихим одновременно, он производил сильное впечатление. Он смотрел на Чейза сверху вниз, в воздухе разлилась ненависть.
— Вы слышали, Маккензи. Она не хочет танцевать с вами.
— Я думаю, она в состоянии ответить сама.
Толпа затихла, разговоры прекратились, кубики льда перестали позвякивать в стаканах. Танцоры остановились, и даже хорошо знакомая мелодия из репертуара группы «Битлз» смолкла, так как музыкант снял пальцы с клавиш.
Чейз чувствовал, что взгляды всех устремились на него; они, казалось, прожгли его взятый напрокат смокинг. Рекс Бьюкенен, самый богатый человек в округе, перед которым, возможно, ему придется предстать до того, как он сдаст экзамен в адвокатуру, Джейк Бертичелли и Элиот Барнес, влиятельные местные адвокаты — все были здесь. Все смотрели на него. Предполагалось присутствие губернатора. Будь осторожен, предупреждал его внутренний голос, не надо взрываться. Слишком непросто было оказаться здесь. Не стоит портить свое будущее из-за этого лицемера, считающего себя выше тебя и твоей матери.
— Мэри Бет, собери вещи,— тихо приказал Спирс. Он бросил взгляд на толпу, понимая, что стал центром внимания. — Эрлин, я думаю, нам пора ехать.
— Не раньше, чем вы потанцуете со мной. — Пальцы Чейза вцепились в руку Мэри Бет.
— Ни в коем случае, сын мой. Если вы думаете, что моя дочь будет танцевать с сыном женщины, которая занимается колдовством и сатанизмом…— Спирс овладел собой и прочистил горло. Его ярость быстро спряталась под маской сострадательного смирения: — Послушайте, сын мой, я думаю, не стоит устраивать сцену. В конце концов, это праздник нашего многоуважаемого Судьи и его очаровательной супруги.
— Вы оскорбили мою семью,— напомнил Чейз.
— Вы ошибаетесь, сын мой. Я денно и нощно молюсь за вашу мать и за те заблудшие Души, что вверяют себя ей, вместо того чтобы идти истинным путем за Господом нашим Иисусом Христом. Каждую ночь я склоняю коле ни перед алтарем нашего возлюбленного Отца и Молюсь, чтобы она отступилась от сатаны и перестала платить дань Люциферу.
— Она не нуждается в ваших молитвах.
— Она погибшая женщина, сын мой.
— Катитесь к черту!
Бриг все сразу понял. Он видел Чейза с Мэри Бет и заметил, как вспыхнули глаза брата. Его брат, черт побери, видимо, повредился в уме. Этим людям нужен лишь повод, чтобы поставить на место строптивых Маккензи, а если Чейз закатит сцену на вечере у Судьи, то он может проститься с карьерой юриста в своем округе, а может быть, и в Портленде. Идиот! Бриг перемахнул через стул, чтобы встать рядом с братом.
— Полегче,— посоветовал он брату.
— Это не твоя драка. Бриг широко улыбнулся.
— Конечно, моя! Они все мои в нашем округе.
— Послушайте, не будем портить вечер,— вмешался подошедший судья Колдуэлл, просительно вскинув руки, хотя его маленькие глазки так и метали громы и молнии. Его жена Джеральдина быстро подошла к пианисту, изрекла краткую директиву, и вскоре мелодия «In the Mood» зазвучала в ночном воздухе.
— Вы заплатите за это оба,— предрек преподобный Спирс, ведя свою жену и дочь через нарядную толпу гостей.— Судный день недалек.
Бриг фыркнул.
— Тогда и свидимся.— Он взял виноградину с ближайшего столика и бросил ее в рот.— Ну, парень, ты сумел произвести впечатление.
— Не трави душу. Сам не знаю, что на меня нашло! — Чейз нетерпеливо взъерошил волосы.— Возможно, я сам себе перекрыл кислород. — Он взглянул на группу адвокатов, работавших на Джейка Бертичелли, но они отвели глаза в сторону.
— Возможно, и нет,— попытался утешить его Бриг.— Кому-то может понравиться юрист, у которого хватает мужества противостоять этому помпезному ослу.
— Но большинству это вряд ли понравится.
Теперь, когда гости вернулись к разговорам и напиткам, Чейз слегка расслабился.
— Кажется, я потерял свою девушку.
Мэри Бет бросала беспокойные взгляды через плечо, но после резкого замечания матери заторопились прочь.