— Кто-нибудь находился на мельнице? — настаивал репортер, не обращая внимания на требование отойти подальше.
— А мы откуда знаем! Нам еще не удалось проникнуть внутрь. Черт побери, это ветхое строение горело, как спичечный коробок. Все прояснится в свое время.— Ленте повернулся к репортерам спиной.— Я сказал, уберите с дороги этот чертов пикап! — рявкнул он.— Боже правый, это вам не пикник!
Один из пожарных поговорил с владельцем автомобиля, блокировавшего проход, и пикап медленно откатил назад сквозь неохотно расступившуюся толпу.
— Знает ли Рекс Бьюкенен, что принадлежавшее ему здание сгорело?— не отставали журналисты.
— Мы переговорили с ним.
Кто-то рядом с Кэссиди злорадно хихикнул.
— Бьюсь об заклад, что они застали его в дымину пьяным на гулянке у судьи Колдуэлла…
Кэссиди отступила еще на шаг, надеясь, что ее не узнают.
— Подумаешь, старая мельница! Для него это не потеря! Все равно что дать доллар нищему на дороге,— сказал какой-то низкорослый рабочий.
— Разумеется, для него это пустяк! Он владеет половиной города, а за эту старую развалину, возможно, еще получит страховку…
Стоявшая рядом женщина в вылинявшем купальном халате и бигуди на голове глубокомысленно кивнула:
— Если есть возможность нажиться на этом пожаре, Рекс Бьюкенен ее не упустит. Может быть, он сам и устроил поджог.
Кэссиди отодвинулась, не желая слушать сплетни. Пробираясь через толпу, она не переставала завороженно смотреть на здание мельницы, от обугленных стен которой поднимался пар. Дождь не прекращался.
Три огромных насоса продолжали заливать водой почерневшие стены здания, хотя необходимости в этом уже почти не было.
Один из репортеров протолкался вперед, чуть не наступив Кэссиди на ноги.
— Пожалуйста, шеф, разрешите нам подойти поближе.
— Вот что, ребята, если вы не будете нам мешать, я представлю полный отчет часа через два. Но сейчас дайте нам закончить нашу работу, ладно?
Двое пожарных высадили обугленную дверь и вошли в почерневшее, выгоревшее изнутри помещение.
— Боже, что творится,— сказал шеф, бросая окурок в лужу.— Хорошо еще, что начался дождь и изменился ветер. Иначе огонь мог перекинуться на соседний магазин и пекарню.
Репортер сделал беглую запись в блокноте и наговорил что-то в диктофон. Ряды зрителей поредели, но многие остались, переговариваясь между собой и ожидая каких-нибудь подробностей о пожаре.
— Эй! — вдруг крикнул один из пожарных из обугленного здания. В его голосе звучало изумление.— Эй, нам здесь нужна помощь!
— О, черт! — Шеф направился ко входу на мельницу.— Блэкмен и Питер, выясните, что происходит!
— Эй быстрее, я же просил помочь! Срочно! Где эта чертова «скорая помощь»?
Взгляды всех были обращены к обугленной двери мельницы, и Кэссиди чуть не закричала, когда появились пожарники с почерневшим женским телом на руках. В животе у нее что-то перевернулось, к горлу подкатил комок тошноты.
— Силы небесные! — воскликнул кто-то в толпе.— Значит, там был человек?
Кэссиди била дрожь. «Скорая помощь» и все медики в мире были бессильны помочь.
— Нет! — прошептала она, в то время как беспорядочный шум ревел у нее в ушах.— Господи, не допусти! — Женщина обгорела до неузнаваемости, но у Кэссиди не было ни малейших сомнений, что она смотрит в невидящие, мертвые глаза своей сводной сестры.
— Эй, тут еще кто-то! — Колени Кэссиди подкосились, и она отвернулась. — Это мужчина!
Горло девушки сдавил спазм, в глазах застыли невыплаканные слезы, и она бросилась бежать, скользя на мокрой мостовой, почти ничего не видя перед собой. Рыдания душили ее. Люди останавливались и глядели ей вслед, но она ни на что не обращала внимания. Было нестерпимо думать, невозможно поверить, что она потеряла не только сестру, но и Брига.
— Господи, прошу тебя, не допусти, чтобы и он погиб, — шептала она.— Энджи! О, Энджи! — Ей хотелось закричать, когда она свернула за угол и увидела Реммингтона, привязанного к столбу. — Господи, не допусти,— шептала она, отвязывая уздечки, пальцы не слушались ее, перед мысленным взором болезненными кругами вращались образы Энджи и Брига. Наконец узел развязался, и она влезла на спину Реммингтона. Она должна уехать. Из города! От пожара! От правды!
Слезы брызнули у нее из глаз, она ударила Реммингтона пятками в бока и понеслась в ночь, сама не зная куда.
— Где ты была? — в страхе закричала Дена, когда Кэссиди, грязная и мокрая, вошла в дом.
— Ездила кататься,— с вызовом произнесла она, затем заметила, что лицо у матери было белое как мел.
Вместо выговора, к которому она приготовилась, Дена обхватила дочь и зарыдала. Не обращая внимания на то, что пачкает об Кэссиди свое шелковое платье, она тесно прижала дочь к себе.
— Слава Богу, ты жива! Был пожар.
— Я знаю.
— Нашли два тела,— прошептала мать.
Кэссиди закрыла глаза, тщетно пытаясь забыть об обугленных останках, которые пожарные вынесли из помещения старой мельницы. Энджи и Бриг?..
— Их еще не опознали. Это мужчина и женщина, а Энджи и Деррика нет нигде! Боже мой, Кэссиди, если они погибли, я не знаю, что мы будем делать, что будет делать Рекс!..
— Энджи? — Кэссиди вновь похолодела от Ужаса. Она не помнила, как добралась до дома. Она доверилась лошади, и та сама прискакала к конюшне… Она даже не помнила, как слезла с Реммингтона.— О, Боже, не допусти…
— Машина Энджи была припаркована всего за два квартала от мельницы,— сообщила Дена с отчаянием в голосе.
— Нет! — Кэссиди потрясла головой, стараясь прогнать ужасное видение, отрицая очевидное.— Это не Энджи! Нет! — Ее трясло, зубы стучали, страх мертвой хваткой сжал ее сердце. Если повторять это снова и снова, если убедить себя, что Энджи жива, тогда, возможно, она освободится от этого кошмара и…
— Надеюсь, ты права. — Дена дрожащими пальцами пригладила ее мокрые волосы. — Твой отец, он сейчас в полиции, а… Деррик…— Голос матери срывался, она часто моргала, чтобы сдержать слезы. Краска текла по ее лицу, оставляя черные полосы на щеках.
Кэссиди вспомнила лицо брата, искаженное злобой, горевшие ненавистью глаза и смертельное оружие в его руках. Он жаждал крови.
— Я не могу…— голос почти отказал Кэссиди. — Я не верю в это! Деррик и Энджи. Они вернутся домой. Они должны вернуться!..— И Бриг, мысленно добавила она. Он должен остаться в живых. Они все должны остаться в живых. — Они живы, они вернутся, мама!
Дена застонала, словно от боли.
— О, как бы мне хотелось этого, Кэссиди.
— С ними ничего… ничего не случилось! — Кэссиди почти кричала, отказываясь поверить в тот ужас, который видела собственными глазами.
Но ее преследовали слова Брига. Он искал сегодня вечером Энджи и договорился встретиться с ней после этого проклятого пикника у судьи Колдуэлла.
— Я молюсь, чтобы с ними ничего не случилось.— Дена всхлипнула, самообладание окончательно покинуло ее.— Я благодарю Господа, что ты жива. Я сейчас приготовлю чай, кофе или какао. А может быть, ты просто ляжешь? Я посижу с тобой. О Господи, где же Рекс? Его нет больше часа, не может быть, чтобы в полиции его держали так долго.— Она снова заплакала, бормоча что-то о своей вине.— Мне нужна сигарета. Где моя сумочка?
В этот момент свет ворвался в окно, и Кэссиди увидела автомобили. Их было три, они подъезжали к дому один за другим и напоминали похоронную процессию. Собственно, так оно и было. У Кэссиди запершило в горле, словно дым пожара все еще душил ее. Она зашлась в кашле. Первой подъехала полицейская машина, за ней — «линкольн» Рекса Бьюкенена и «мерседес» судьи Колдуэлла.
Превозмогая животный страх и спазмы в желудке, Кэссиди открыла дверь и на онемевших ногах вышла на парадное крыльцо. Дена подошла сзади и схватила ее за руку.
— Господи, не допусти! — шептала она.
Кэссиди в ужасе смотрела, как ее отец с трудом вылез с заднего сиденья своего автомобиля. Лицо у него было пепельное, седые волосы намокли от дождя, широкие плечи ссутулились, выдавая невыносимую боль, которую он нес в своем сердце.