— Думаю, он по-настоящему любит тебя, — продолжала Фелисити, захлопывая дверцу машины со своей стороны и внимательно окидывая взглядом место парковки возле гаража.
Фелисити явно искала взглядом автомобиль Деррика, но черного пикапа не было видно, и уголки ее рта недовольно опустились.
На мгновение лицо стало несчастным. Энджи хорошо было знакомо такое выражение лица. Она узнавала его каждый раз, глядя на себя в зеркало. Но сейчас об этом думать не хотелось.
— Джед Бейкер любит играть в покер. И любит выпить. Меня он не любит, — сказала Энджи, поддерживая разговор, чтобы отвлечься от собственных мыслей.— Да и не нужен мне мальчишка.
Она обвела взглядом двор конюшни, как будто искала кого-то, пока не увидела голую спину Брига Маккензи. Он пытался сладить с одной из лошадей, которая всячески сопротивлялась. Влажные глаза животного сверкали, массивная голова натягивала поводья, пытаясь скинуть с себя упрямого наездника. Но чем сильнее сопротивлялось животное, тем туже он натягивал поводья; мускулистые плечи его блестели от пота, на лице застыло выражение решимости. Все его внимание было сосредоточено на лошади, и он никого не замечал.
У Энджи засосало под ложечкой. Интересно, а если бы на нее он смотрел с такой же безрассудной дерзостью, с какой боролся с этим норовистым жеребцом. Правда, он тоже был не старше ее, но по сравнению с другими городскими парнями выглядел куда опытней. Он мог бы дать ей то, в чем она нуждается.
Откинув с лица волосы, она пересекла асфальтированную стоянку и подошла к изгороди загона, откуда стала с удовольствием наблюдать за игрой мышц на торсе Брига.
Конь вскидывал круп, а Бриг говорил ему что-то спокойно и тихо грубоватым голосом, от которого у Энджи озноб пробежал по коже.
— Что он здесь делает? — спросила Фелисити, присоединившись к подруге.
— Отец нанял его на прошлой неделе.
— Зачем?
— Для работы на ранчо. — Вопросы Фелисити и ее гнусавый голос раздражали Энджи. В последние дни ее многое стало раздражать в Фелисити. Правда, она и сама сейчас что-то не в форме, куда только девалась обычная беззаботность? — Говорят, он лучший наездник в округе.
— Ага, когда не сидит в тюрьме, — тихо произнесла Фелисити, — или не спит с чьей-нибудь женой.
— С поличным его никогда не ловили,— тихо, но с жаром возразила Энджи, несколько смущенная своим желанием защитить его.— А эти истории с женщинами… думаю, преувеличены.
Она позволила своему взгляду скользнуть вдоль его обнаженной спины. Ремень из толстой грубой кожи сидел низко на бедрах. Хлопчатобумажные брюки были выношены и выгорели, через прореху виднелась небольшая полоска мускулистого бедра. Ей вдруг стало трудно дышать.
— Знаешь,— сказала Энджи так тихо, чтобы одна Фелисити могла ее услышать,— он совсем не плох…
— Да, если ты собираешься перебраться в трущобы.
Словно услышав, что говорят о нем, Бриг повернулся, и его голубые глаза так и впились в Энджи.
— Чем могу быть полезен? — Его голос, такой спокойный, пока он разговаривал с конем, теперь звучал нетерпеливо.
— Мы просто смотрим на вас,— сказала Энджи с улыбкой, от которой таяли сердца всех юнцов в округе.
— Ну и как, вам нравится то, что вы видите?
Она не удержалась и облизнула губы.
— Нормально. Но видала и получше.
Черная бровь иронически изогнулась, и он ответил ей все понимающей самоуверенной ухмылкой, которая без слов сказала ей, что она лгунья.
—Тогда и смотреть незачем, верно? — С этими словами он снова повернулся к лошади, а она почувствовала, как горячая краска стыда заливает ей лицо и шею.
Фелисти не успела вовремя сдержать улыбку, Энджи круто повернулась и зашагала с гордым видом по асфальту, сердце у нее колотилось, щеки горели.
— Наглый ублюдок,— фыркнула она, почти взбегая по вымощенной плитами дорожке, ведущей к широкому главному крыльцу.
Пытаясь сбросить с себя наваждение, она резко распахнула дверь и быстро миновала вестибюль. Как он смел оскорбить ее! Да он просто ничтожество! Скорее всего, незаконнорожденный. Из породы нищих метисов. О, Боже, теперь она заговорила с таким же снобистским высокомерием, что и Фелисити.
Остановилась она только в ванной комнате, плеснуло в лицо холодной воды, а затем присоединилась к Фелисити в кухне. В зеленых глазах лучшей подруги вспыхивали смешинки явно по адресу Энджи, но ей хватило такта не мучить Энджи в такой момент.
— Что-нибудь выпьете? — обратилась к ним Мэри.
Тяжеловесная одинокая женщина, вполне довольная своей судьбой, она уже долгие годы кухарила на семейство Бьюкененов. Ее наняли задолго до того, как умерла мать Энджи и отец женился на Дене. При мысли о мачехе Энджи нахмурилась… Такая блеклая и анемичная по сравнению с первой миссис Рекс Бьюкенен.
— Есть охлажденный чай и лимонад.— Мэри уже лезла в холодильник, доставая оттуда два запотевших кувшина.
— Чай,— ответила Фелисити.
— Мне тоже,— согласилась Энджи, выглядывая в окно.
Оттуда ей были видны конюшни и загон, где Бриг продолжал работать с упрямым животным. Его черные волосы и потная кожа блестели на солнце. С точки зрения анатомии он был само совершенство — пропорционально сложенный, с литыми мускулами, узкими бедрами, волевым подбородком и пронзительно-голубыми глазами, которые, казалось, прожигали ее насквозь. Сплошной вызов. Плюс уже сложившаяся дурная репутация. Продукт естественного отбора. Человек, бесстрашно назвавший ее лгуньей. Из тех, кого ее отец, несмотря на всю его чудаковатую филантропию, мог бы возненавидеть.
Мэри выставила на стойку два бокала со льдом. И, с намерением выколотить из огромного куска мяса каждую унцию жесткости, вернулась к разделочной доске. Ее деревянный молоток с шипами принялся лупцевать сырое мясо, а Энджи забрала свой стакан и отошла от окна.
— Когда вернется Деррик? — спросила Фелисити с видимым безразличием, хотя некоторое беспокойство прозвучало в ее голосе. Подруги шли по дорожке из камня с кирпичной крошкой, ведущей к бассейну, мимо цветника Дены и зарослей розовых кустов. Энджи неопределенно пожала плечами: как всегда, когда она думала о подруге, ей становилось грустно. Деррик давно утратил к той интерес. Виделся с ней только для того, чтобы лишний раз убедиться в ее привязанности к нему. А она, несмотря на свою гордость и избалованность, покорно терпела его хамское обращение, искренне любя его.
— Кто ж его знает? — Нацепив на нос темные очки, Энджи расположилась в шезлонге возле огромной садовой вазы из терракоты, полной цветущих фуксий. Пурпурные и розовые цветочки свисали с покрытых листьями стеблей. Она задумчиво потягивала холодный напиток и смотрела, как тают кубики льда, окружавшие единственный ломтик лимона.
— Если б я была на твоем месте и мне нужен был Деррик, — сказала она, понимая, что своими словами только мучает подругу, — я пошла бы на все, чтобы заполучить его.
— Немного поздновато говорить об этом.
— Это никогда не поздно.— Энджи наблюдала, как солнечный свет растекается по водной глади бассейна, а боковым зрением следила за Уилли, который вертелся в зарослях рододендронов у дальнего конца бассейна.
Она стиснула зубы. Вечно этот придурок околачивается поблизости, специально следит за ними, что ли?
— Терпеть не могу, когда он вертится рядом,— сказала она и кивнула в ту сторону, где укрывшийся в тени деревьев Уилли делал вид, что занят делом.— У меня мурашки от него по коже бегают.
— Да он безобиден, как голубь.— Фелисити откинулась в шезлонге.— Или нет? Может, нам стоит дать ему возможность немножко потаращиться?
— Что ты имеешь в виду? — спросила Энджи, но уже почувствовала знакомый зуд возбуждения. У Фелисити была одна странность, от которой, знай он об этом, волосы ее отца поседели бы.
С отвратительным смешком она стянула через голову майку. Кружевной лифчик с низким вырезом едва прикрывал белую грудь. Отчетливо видна была линия загара, а сквозь кружевную туго натянутую ткань просвечивали розовые круги вокруг сосков. Фелисити подняла руки вверх, груди ее прижались друг к другу и резко обозначилась ложбинка между ними.