— Не начинай того, чему не может быть продолжения, — предостерег он.
Но Кэссиди уже не обращала внимания на его слова. Она расстегнула его поясной ремень, коснулась верхней пуговицы джинсов.
— Не надо, Кэсс. Я же просил тебя не…
— Чейз, пожалуйста, ну позволь мне…
— Нет! — Но Кэссиди уже чувствовала, что он сдается. Костыль упал на песок, и она потянула его туда же.— Ты опасна,— прошептал он, вдыхая запах ее волос, касаясь губами ее шеи. — Ты не ведаешь, что творишь. О Господи! — Но она уже расстегнула его джинсы и сжала в прохладной ладони горячий и твердый член.
Чейз целовал ее сначала нежно, а затем все более неистово, прижимая к себе загипсованной рукой. Он был таким неповоротливым и неуклюжим, и Кэссиди понимала, что, пока не снят гипс с его ноги, ей придется довольствоваться лишь прикосновениями…
— Ты такая сладкая, Кэссиди,— прохрипел Чейз.— Но мы не можем…
Он не договорил. Волна оргазма захлестнула его, и по телу пробежали конвульсии.
Но едва отдышавшись, Чейз недовольно прошептал:
— Тебе вовсе не обязательно было…
— Ш-ш-ш,— прошептала она ему на ухо.— Пришло время, Чейз…
— Но ты же не…
— В другой раз.
В пронзительных голубых глазах Чейза горела решимость.
— Перевернись на спину!
— Что?..
— Теперь твоя очередь.
— Прекрати, давай не будем вести счет,— рассмеялась Кэссиди и потянулась к своему халату.
— Почему бы и нет! — Он до боли сжал ее запястье.
— Чейз, не надо…
Но он был неумолим. Заставив ее лечь на спину и раздвинув ей ноги, он приступил к своим действиям. Тело Кэссиди, так долго не знавшее мужской ласки, мгновенно отреагировало на его прикосновения. Она металась на песке, жадно хватая ртом воздух, перед глазами ее понеслись какие-то разноцветные, дико вращающиеся эротические круги.
— Кэссиди, я люб…— Слово неожиданно застряло в его горле.
Она лежала тяжело дыша, с закрытыми глазами и думала лишь об одном: вместе? порознь? О, как бы ей хотелось верить ему, любить его и закрыть глаза на весь остальной мир.
— Удовлетворена? — спросил Чейз голосом, лишенным каких-либо эмоций. Сидя рядом с ней на песке, он безуспешно пытался застегнуть джинсы. В глазах его мелькнуло сожаление.
— Да, но…
— Ну что, ты именно этого хотела, не так ли? Извини, но ничего другого я не могу предложить тебе.
— Я не понимаю…
Он недобро взглянул на нее.
— Ты хотела соблазнить меня и добилась своего.
— Я?.. Соблазнить тебя?— прошептала она, чувствуя, что слезы обиды готовы брызнуть из ее глаз. — Ты сам пришел сюда!
— Но ты ведь ждала этого? Ты рассчитывала, что я не смогу долго обходиться без тебя, правда?
— Я лишь хотела…
— Не лги, Кэссиди,— произнес он, подтягиваясь на костыле и с усмешкой глядя на нее сверху вниз. Его губы, теплые и мягкие всего лишь несколько минут назад, осыпавшие ее поцелуями, слились в узкую, недобрую линию. — Это не пристало тебе.
Очарование утра мигом развеялось.
— Одевайся,— презрительно произнес он, погружая костыль в песок. — А то кто-нибудь еще увидит тебя и захочет подарить больше, чем ты выторговала у меня.
— Ты… бесчувственный, самовлюбленный негодяй! — крикнула она. — Ты думаешь я бы…
— Я не знаю, что и думать, Кэссиди. Потому что я давно уже не понимаю тебя.
— Чейз!..
— А ты не понимаешь меня.
Он захромал прочь, а она долго смотрела ему вслед, пока он не скрылся за деревьями.
— Дурак.
Кэссиди поднялась с песка, набросила на себя халат и поплелась к дому. Она испытывала нечто большее, чем гнев, что-то более глубокое и беспокойное, но никак не могла понять, что же это такое.
Глава 20
Вернувшись домой, Кэссиди раздраженно швырнула сумочку на диван и скинула туфли. Она осталась одна. Снова одна. Как и тогда, перед пожаром.
Чейз все эти дни старался держаться подальше от нее. Подальше от дома. То он на работе, то у физиотерапевта, то еще где-нибудь— только не дома. Она уже привыкла к тому, что по утрам он уходит, -когда она еще спит, а возвращается за полночь.
Она чувствовала, что он все больше отдаляется от нее; пыталась вызвать его на откровенность, но он отвечал уклончиво— сетовал на то, что много работы, что надо заново отстраивать лесопилку. Говорил, что хорошо бы перевести туда и контору. И еще много другого: что металлические сушильные шкафы покорежены огнем и их придется менять, что в бухгалтерии сбились с ног, пытаясь свести дебет с кредитом, восстанавливая отчетность, бухгалтерские книги, счета по дебиторской задолженности, копаясь в уцелевших записях, обзванивая товарные склады, компании грузовых перевозок и лесоторговцев… Работы непочатый край, оправдывался он, но она понимала, что он избегает ее, используя для этого любой предлог.
Может, действительно их время уже прошло?..
По утрам она купалась в бассейне одна, он больше не провожал ее взглядом и уже тем более не сопровождал ее, а если она словно невзначай прикасалась к нему, поспешно отстранялся, предпочитая сохранять дистанцию. Не вспоминал он и о том, что произошло между ними тогда у бассейна, и когда она однажды пыталась заговорить об этом, он резко, на полуслове, оборвал ее, сказав: «Произошла ошибка. Не стоит придавать этому большого значения».
Время от времени, однако, он, казалось терял бдительность и тогда представал перед ней совершенно другим человеком — мягким, даже смиренным, который искренне сожалел о случившемся.
Состояние его день ото дня улучшалось. Он самостоятельно ездил в город, к нему вернулось зрение. Шрамы на лице были еще заметны, и кожа еще не зажила, но она-то знала: пройдет немного времени, он окончательно поправится и никто не удержит его в этом доме. Кэссиди не переставала думать о том, что развод неизбежен…
Болела голова, она выпила две таблетки аспирина, налила себе кофе и вернулась в кабинет. Что такое семейный ужин, она давно забыла, слишком много вечеров провела она, тщетно дожидаясь хотя бы телефонного звонка,— на плите остывала еда и оплывали свечи.
Рассеянно перебирая пальцами волосы на затылке, она отобрала несколько компакт-дисков со своими любимыми записями и включила плейер. Полилась музыка. Порывшись в портфеле, она вставила в компьютер дискету и, подпевая Полу Маккартни, стала распечатывать информацию, собранную на работе. О пожаре на лесопилке, о сгоревшей мельнице и… о Маршалле Болдуине. Последние несколько дней она только и делала, что звонила в информационные агентства чуть ли не всей страны — особенно ее интересовала Калифорния и, конечно же, Аляска. Она надеялась раскопать какие-либо детали биографии Болдуина до его приезда на Аляску. Тщетно. Словно этого человека не существовало вовсе. Действительно таинственная личность!
Неужели он будет оставаться невидимкой вечно, думала она, машинально постукивая шариковой ручкой о край стола. Когда Билл Ласло спрашивал ее о Маршалле Болдуине, она действительно ничего о нем не знала, но с тех пор не проходило и дня, чтобы не прибавлялось каких-то новых сведений. Она звонила в газеты, полицейские управления, даже разыскала адрес человека, о котором слышала, что он занимается поиском людей. Прикованный к инвалидному креслу-коляске, Майкл Фостер работал с помощью компьютера, подключенного к сети, объединяющей розыскные агентства не только в Штатах, но и по всему земному шару. Про него было известно, что он может найти даже того, кто отнюдь не жаждет быть найденным.
Кэссиди понятия не имела, подключен ли его компьютер к информационной сети службы внутренних доходов, администрации социального обеспечения или телефонной компании, но факт оставался фактом — Фостер, этот немощный паралитик, творил чудеса. Она услышала о нем еще лет пять назад и уже тогда собиралась обратиться к нему за помощью в поисках Брига, но в последний момент отказалась от этой мысли, подумав, что в ситуации, когда отношения с мужем складываются весьма непросто, такой шаг стал бы ошибкой. Теперь же она твердо решила позвонить ему, чтобы выяснить все, что касалось Брига и всех, кто так или иначе мог навести на след Маршалла Болдуина.