Но и на этом она не успокоилась, наняв в Анкоридже частного детектива, который вызвался составить подробное жизнеописание Болдуина, начиная с тех дней, когда тот не представлял собой ровным счетом ничего, а был простым работягой на нефтепроводе. Звали детектива Освальд Свини; вид он имел довольно потрепанный, но отличался неуемной дотошностью и к тому же бывал в Орегоне, где помогал разыскивать какую-то наследницу. Свини заверил ее, что не пожалеет сил и узнает все о таинственном аляскинском миллионере-затворнике— пусть даже для этого ему потребуется «перевернуть каждый камень в этой чертовой тундре».
Никто — включая Чейза — и предположить не мог, насколько серьезны ее намерения. Потому что никто по-настоящему не понимал, что ею движет. Ведь дело было вовсе не в праздном любопытстве и даже не в том, что вся эта таинственная история разворачивалась у нее на глазах. Ее ни на минуту не покидало желание докопаться до истины. Она была убеждена, что, не имея ответа на вопросы, которые, словно проклятие, тяготели над ними последние семнадцать лет, не имея на руках сведений, проливающих свет и на загадочную историю с пожаром, и на окутанную тайной личность Маршалла Болдуина,— не имея всего этого, они с Чейзом никогда не смогут вновь обрести друг друга.
Словно они с самого начала строили здание своего брака на зыбучем песке, и теперь оно медленно, но неумолимо разваливалось и оседало. И если они не узнают всей правды, то никогда больше не смогут доверять друг другу, никогда не выберутся из трясины, в которой все сильнее увязали.
Перелистывая свои записи, Кэссиди услышала, как ожил факс, принимая какое-то сообщение. Это поступил очередной отчет Свини, который медленно, узелок за узелком, распутывал хитросплетения судьбы Маршалла Болдуина. Ему удалось откопать дамочку, в обществе которой Болдуин проводил время, когда бывал в Фэрбанксе. Та обещала выложить все, что знала,— за пять тысяч долларов. Пенсионер, когда-то возглавлявший ремонтную бригаду, обслуживавшую нефтепровод, вспоминал, что Маршалл был славным малым: работал как вол, симпатичный — от женщин отбоя не было. Приводились свидетельства и других людей — все больше путаные, сбивающие с толку, из которых никак не вырисовывался цельный образ; создавалось впечатление, что Болдуина по-настоящему так никто никогда и не узнал. Однако Свини не отчаивался.
Вздохнув, она аккуратно сложила отчет детектива и убрала в папку, которую держала в ящике стола. Затем извлекла кипу бумаг, относящихся к тому злополучному пожару, унесшему жизни Энджи и Джеда, — все, что ей удалось собрать: газетные вырезки, полицейские протоколы, свидетельства пожарных, фотографии. Всякий раз, когда она видела перед собой фотокарточку Энджи, ее переполняло невыразимое чувство печали. Джед никогда ей особенно не нравился, но она даже в гневе не могла бы пожелать ему такого конца. Родители Джеда так и не смогли примириться с гибелью сына. Виновных не нашли. Бейкеры помянули недобрым словом никчемного шерифа и скрепя сердце уехали из Орегона куда-то на Средний Запад в поисках забвения. Кэссиди безумно не хотелось беспокоить их и ворошить прошлое, но что делать… Если от этого будет зависеть, узнает ли она что-то о Маршалле Болдуине. Или о Бриге.
Рассеянно прикусив кончик ручки, она просматривала бумаги, пока не наткнулась на фотографию Маршалла Болдуина— мрачного, погруженного в себя. Кто же он такой? Может, он действительно никакой не Бриг? Может, он просто был похож на Брига, и у него имелись собственные причины не афишировать свое прошлое? Возможно, он скрывался от жены и детей, которых не желал знать. Возможно, попал в какую-то темную историю и бежал от своих бывших сообщников — да мало ли что еще?
Маккартни исполнял старую песню из репертуара «Битлз» — «Yesterday». На мгновение сердце ее защемило от тоски и боли, и она закрыла глаза.
Какую цель преследовал Болдуин? Почему из всех лесопилок на Северо-Западе он остановил свой выбор именно на той, что принадлежала Бьюкененам, и почему он не позвонил Деррику или ее отцу? Видимо, есть в этой истории нечто такое, о чем Чейз предпочитает помалкивать.
— Ну, довольно,— пробормотала она и поставила другую песню, потому что от этой ей хотелось плакать.
Она сделала несколько пометок для себя в блокноте — вопросы, не дававшие ей покоя, затем ее пальцы легли на клавиатуру компьютера, и те же проклятые вопросы высветились на экране монитора. Существовала ли связь между двумя пожарами? Маршалл Болдуин— виновный или жертва? Какая роль в этом деле принадлежит Чейзу? Уилли? Куда исчезла Санни? А что если ее бегство из больницы заранее спланировано? Насколько Кэссиди теперь известно, выйдя из больницы, Санни остановила попутную машину, какой-то фермер подвез ее, в конце концов она оказалась в поместье Бьюкененов, хотя Дена и Рекс отрицают, что видели ее. Может, она хотела повидать Уилли? Кэссиди рассеянно водила ручкой по странице блокнота; в который раз она задавала себе эти вопросы — и не находила ответов.
Фелисити! Что такое она тогда говорила? Кэссиди попыталась вспомнить. Что-то о том, что вот было бы хорошо, если бы этот малый в больнице загнулся— тогда ей больше не придется дрожать за своих детей. А если поджигателем на самом деле был не кто иной, как Маршалл Болдуин? Тогда как он действовал? В одиночку или у него имелся сообщник?..
Она была настолько поглощена своим занятием, что не обратила внимания, что в комнату вошел Чейз. Из-за музыки и равномерного гудения компьютера она не слышала, как к дому, прошуршав шинами по гравию, подъехала машина, как скрипнула входная дверь. Прежде чем до нее дошло, что происходит, она увидела на дисплее смутный, словно сотканный из пустоты образ. Внутри у нее все оборвалось. Она резко повернулась— за спиной стоял Чейз и пристально вглядывался в записи на экране.
— Извини, что помешал.— Он даже не трудился скрыть своего презрения.— Снова проводишь журналистское расследование? Так я и знал.
Он искал повода для ссоры; она поняла это по его недоброму, точно оцепеневшему взгляду, по тому, как пальцы его остервенело стискивали ручку костыля.
— Это не для прессы.
— Ну-ну! — Он явно не верил ей. Раздраженно фыркнув, он недоверчиво покачал головой: — Меня всегда поражало, как из девчонки-сорванца, которая больше времени проводила с лошадьми, чем со своими сверстниками, могла получиться журналистка.
— Ты же знаешь, как тяжело мне было тогда находиться дома после смерти Энджи мне. — Зачем она снова пускается в бесплодные объяснения? Кэссиди постаралась взять себя в руки.— Послушай, я всего лишь хочу выяснить, что произошло. Для себя! — Нажав на кнопку, чтобы сохранить записи на диске, она выключила компьютер.
Он стоял, неловко привалившись плечом к дверному косяку и опираясь на костыль; дела его шли на поправку, и с каждым днем он становился все больше похож на того Чейза, за которого она вышла замуж. Несмотря на красные пятна от ожогов и шрамы на лице, он сохранил былую привлекательность.
Чейз кивнул на компьютер.
— Не лучше ли предоставить полиции заниматься этим? Помощник шерифа спит и видит, как бы ему кого-нибудь сцапать.
— Это-то меня и тревожит, Чейз. Поэтому я и хочу докопаться до истины. Я думала, что и ты не успокоишься, пока не найдешь того негодяя, который все это устроил.
— Да, я хотел бы найти его, но не желаю превращаться в одержимого местью маньяка. Только посмотри на это. — Он указал на стол, заваленный бумагами и газетными вырезками; среди всего этого стояла неприкаянная чашечка кофе, до которой она даже не дотронулась. — Похоже, ты не в состоянии думать ни о чем другом! — Его взгляд упал на фотографию Маршалла Болдуина, и он сквозь зубы процедил: — Не знаю, Кэссиди, на что ты надеешься, но думаю, тебя ждет разочарование.