Есть такой святой — Нектарий Эгинский. Это епископ без кафедры, вечно гонимый. Святой старец в достоинстве епископа, но без епархии, которой бы он управлял. То есть все равно, что без дома. Святитель Нектарий говорил, что есть гордость ума и гордость сердца. Очень ценное замечание!
Гордость ума — это помраченное состояние, при котором у человека нет авторитетов. Он считает, что он всегда прав и что он все знает. Вспомните фразу: «Не учите меня жить!» Это фраза Эллочки Людоедки. У нее в словаре было 33 слова, но она все знает! Гордость ума—это состояние, при котором человек считает, что он все всегда понимает правильно, а на замечания других отвечает: «Кто ты такой? Ты никто!» Такая гордость есть помрачение ума, она является сатанинским пленением, выхода из которого почти нет. Только если Бог озарит человека, и это будет особый случай.
«Бог внемлет уму», — давно сказал мне один знакомый священник, цитируя святых отцов. Какие чудесные слова! Все внутренние диалоги, все обрывочные мысли, все-все, что вертится и крутится, испаряется и конденсируется в человеческой голове, видит Бог. Видит, слышит и внемлет.
Уильям Теккерей, английский писатель, сказал: «Посей поступок — пожнешь привычку. Посей привычку — пожнешь характер. Посей характер — пожнешь судьбу». Хорошие слова, только требующие добавления. Перед словами: «Посей поступок» нужно добавить: «Посей помысел—пожнешь поступок». Так выстроится законченная схема: мысль — дело — привычка — характер — судьба. Все начинается с мысли. И этой мысли — уму — внемлет Бог.
Бесполезно пытаться влиять на жизнь, не влияя на сознание человека. Вся политическая кибернетика пытается мытьем или катанием, концлагерями или телевидением, рекламой или поп-культурой делать одно и то же: менять сознание масс, влиять на умы и незаметно править. Церковь же одна способна бороться в умной сфере за свободу личности и общества. В этом смысле ненависть к Церкви — показатель ее действенности. Ведь хорошо ли, плохо ли она занимается влиянием на умы и сердца, Церковь — вечный конкурент социальных кибернетиков. И ее всегда будут тем больше гнать и порочить, чем больше она будет соответствовать своему призванию.
Со времен салонных французских философов проповедуют все и всюду. Проповедуют политики, артисты, фельетонисты, журналисты, клоуны и т.д. Всем можно громко возвещать свое «собственное мнение», вычитанное в утренней газете. Только Церкви сказано: «Цыц!» И если некий клирик вдруг начнет вещать нечто за пределами темы постов и праздников, ему тотчас скажут: «А что это вы, батенька, лезете не в свой огород?» К подобному отношению уже привыкли. Даже сами клирики привыкли. Это у нас уже считается нормой.
Откроем общеизвестные церковные тексты. В тропаре Ангелу Хранителю говорится: «Ум мой утверди во истинном пути»; в молитве, обращенной к Иоанну Предтече, сокрушенно говорится: «Пригвожден есть ум мой к земным вещам...»; в молитве Иисусу Христу после покаянного канона говорится: «Возвыси мой ум к Тебе, долу поникший, и возведи от пропасти погибели...» И на каждом часе — первом, третьем, шестом, девятом — в молитве «Иже на всякое время и на всякий час...» говорится: «Души наша освяти, телеса очисти, помышления исправи, мысли очисти...» Таких примеров, конечно, больше, чем приведено выше, но факт есть факт: Церковь, Дух Божий, живущий в Церкви, пекутся о мыслях человека, о том, что внутри него.
Итак, ум. Он является объектом церковного внимания. Потеряем ум — потеряем жизнь. И если теряем жизнь, значит, ранее потеряли влияние на ум. Иначе не бывает. А если хотим влиять на человеческий ум, то должны прилежать к учению во всех его формах: к проповеди, катехизации, литературной критике, публицистике и прочее, прочее...
Смотрите, что некогда делали католики. Когда проповедь социалистических идей распространилась среди рабочих на Западе, возникло движение священников, нанимавшихся на заводы в качестве простых рабочих. Там они в перерывах общались с трудягами, и к их словам прислушивались, потому что они работали вместе с ними, ели тот же хлеб и получали те же копейки. Согласитесь: одно дело слушать пришлого проповедника, а другое — соседа по цеху. У нас такие примеры тоже были, но не имели массового и организованного характера. А если бы имели, то, может быть, не было бы революции. Но то — дела давно минувших дней. Сегодня уже не стоит пытаться их повторять, враг уже не гнездится в цехах предприятий и в курилках заводов. Если честно, то враг гнездится в СМИ.