Выбравшись из постели, Гарри, стараясь не шуметь, заправил кровать и оделся в рубашку с длинными рукавами и джинсы, после чего направился в Больничное крыло. Тишина коридоров оглушала, но Гарри уже привык к ней. В это время всегда так тихо. Большинство людей наверняка почувствовали бы себя некомфортно в этой вязкой тишине, но Гарри получал удовольствие. Если закрыть глаза, можно было почувствовать присутствие чего-то успокаивающего, живущего в коридорах, пока они пусты. Он не понимал, откуда идёт это ощущение, и никому не говорил об этом. Отчего-то присутствие этого таинственного нечто казалось парню нужным и правильным.
Зайдя в Больничное крыло, он обнаружил там мадам Помфри. Она уже ждала его, на её лице играла улыбка. Ещё с начала лета между ними существовало молчаливое соглашение. Если Гарри не выражал недовольства, мадам Помфри тоже была довольна. Этим летом парень понял, что нужно просто позволить медику делать свою работу, и всем будет значительно легче.
Осмотр не занял много времени. Мадам Помфри заявила, что мышцы на его правом боку наконец-то полностью зажили и состояние сердца значительно улучшилось. Выздоровление шло, правда, несколько медленнее, но, по словам женщины, это не помешает ему полностью выздороветь к концу текущего месяца. Это стало большим облегчением для Гарри. Он не мог дождаться того момента, когда всё придёт в норму и все эти проблемы с сердцем останутся лишь в воспоминаниях. Слишком уж долго это занимает его мысли.
Позавтракав, Гарри вернулся в башню Гриффиндора, поднялся в спальню и открыл сундук. Взяв зеркало Сириуса, чернильницу, перья, пергамент и кое-что для домашней работы, он спустился в гостиную и устроился перед камином. Сперва он написал письмо Тонкс, так как, не сделай он этого, она непременно пришлёт ему Вопилёр. Закончив с письмом, он начал сочинять эссе о самоудобряющихся кустарниках для профессора Спраут, коротая время до того момента, когда можно будет связаться с Сириусом, не рискуя его разбудить. Крёстный любил поспать — а спал он обычно до победного конца, — и Гарри каждый раз чувствовал вину, когда приходилось его будить.
Медленно, один за другим, стали подниматься остальные ученики. Шатаясь в полудрёме, они спускались в гостиную и выходили из башни Гриффиндора. Гермиона не удивилась, увидев Гарри, и присела рядом, ожидая, когда спустится Рон. Заскучав уже через несколько минут, Гермиона схватила гаррин учебник по Астрономии и принялась его листать, не обращая никакого внимания на содержимое страниц. Гарри посмотрел на часы. Не было ещё и восьми. Сириус будет спать ещё несколько часов, если, конечно, Ремус не вытащит его из кровати, что представлялось маловероятным, граничащим с абсурдом.
Спустившийся наконец Рон выглядел не лучшим образом, чем все остальные. Накануне Гарри сильно удивился, увидев на испытаниях Рона, ведь тот и так уже был перегружен. На прошлой неделе Рон все домашние работы откладывал до последнего, что выводило Гермиону из себя. И Рон был одним из первых, кто принялся жаловаться на обилие заданий. Гермиона же и раньше справлялась с нагрузкой лучше других, и не было ничего удивительного, что и сейчас она намного опережала всех остальных.
Гарри в прошлом году на своей шкуре узнал, что такое загруженность, когда ему приходилось одновременно готовиться к Тремудрому Турниру и делать домашние задания, от которых его никто не освобождал. Он даже зашёл так далеко, что стал меньше есть и спать. Это стало неприятным сюрпризом для Сириуса, Ремуса и Дамблдора. Чтобы такого больше не происходило, опекуны объяснили ему, что нужно решать задачи одну за другой, а не думать о них всем скопом. Гарри признался себе, что такой подход помог ему. А иначе он чувствовал бы себя сейчас точно так же, как Рон. Это было очень хорошо, поскольку Гарри не мог позволить своим эмоциям взять верх над собой.
Когда Рон с Гермионой отправились завтракать, Гарри остался один в гостиной. Закончив писать эссе по Гербологии, он приступил к работе о заклинании Инаниматус Конджурус — их заданию по Трансфигурации. Первая тренировка по квиддичу должна была состояться сегодня после обеда, и Гарри планировал на ней присутствовать, хоть и сидя на трибуне. Это будет первая тренировка для Рона, и парень не хотел оставлять друга одного. Кем бы ты ни был, но на первой тренировке ты будешь чувствовать себя неуютно.
К возвращению друзей Гарри успел сделать половину работы, и дальше они работали уже вместе. Через полтора часа Гарри закончил, извинился перед друзьями и поднялся в спальню, захватив зеркало. Убедившись, что комната пуста, Гарри позвал крёстного. Спустя короткое время в зеркале появилось лицо Сириуса.
— Доброе утро, Сохатик! — радостно воскликнул Сириус. — Как выдалась первая неделя?
— Длинной, — честно ответил Гарри. — Ты был прав насчёт Амбридж. У неё определённо... э-э... свой образ мышления. Никогда бы не подумал, что увижу учителя, которого будет так ругать Гермиона. Для неё всё, что говорит министерство или автор учебника, — истина, а всё остальное — ложь. Как могло министерство так поступить после того, что случилось с поездом?
Сириус закатил глаза.
— Поверь мне, я разделяю твоё разочарование, — ответил Сириус, не виляя. — По нашим сведениям, министерство уже подверглось бомбардировке Вопилёрами из-за профессора Амбридж. Ученики пожаловались на неё своим родителям, а те — министерству. Все используют случившееся, чтобы требовать более хороших учителей для своих детей. Мало наберётся тех, кто доволен тем фактом, что среди учеников лишь один оказался способен защитить себя.
— Но ведь остальные оказались заперты в поезде, — запротестовал Гарри.
Он вздохнул и потёр шею. Это было последнее, что он бы хотел. Почему никто не может просто позволить случившемуся идти своим чередом? Почему обязательно нужно примешивать сюда его?
— И что сейчас происходит? — тихо спросил парень.
— Хотел бы я знать, — ответил Сириус. — Министерство — скорее сам Фадж, чем кто-либо ещё — заявило, что Амридж является лучшей кандидатурой, которая будет следовать директивам министерства. Очередная белиберда, а не ответ. Фадж просто боится, что Дамблдор готовит армию, которая затем выступит против министерства. Фадж стал слишком зависим от власти и неспособен на рациональные поступки.
Гарри спросил бы, не руководит ли кто-то тайно министром, если бы не знал из первых рук, насколько на самом деле некомпетентен Фадж. Он настолько отчаянно хотел скрыть ошибку, которую в прошлом допустило министерство, что был готов позволить дементорам поцеловать невиновного человека. От одной мысли, насколько близко он был от того, чтобы потерять крёстного, Гарри бросало в дрожь. Такой человек, как Фадж, не должен занимать пост министра Магии.
— Тебя что-то мучает, Сохатик? — спросил Сириус, его обеспокоенный голос потревожил мысли Гарри. — Ты ужасно молчалив сегодня. Случилось ещё что-то, что Дамблдор не посчитал нужным нам сказать? У тебя был ещё один выброс? Снейп опять начал вести себя как мерзавец? Амбридж что-то наговорила тебе?
Протерев глаза, Гарри выкинул унылые мысли из головы. Ему совсем не хотелось волновать Сириуса из-за своих мыслей о том, что могло бы быть.
— Просто слишком много приходится держать в голове, — ответил Гарри, пожав плечами. — Ремус был прав. Пятый год такой трудный. Никак не ожидал, что будет столько домашней работы в первую неделю. Выбросов у меня не было. Снейп был самим собой, а Амбридж немного раздражилась, когда я не прореагировал на её подначки. В моём знании, как она их называет, “опасных заклинаний” она винит тебя и твои проблемы с Фаджем.
Сириус усмехнулся.