Профессора Трелони и Амбридж оказались всего в одном столе от них. Гарри мысленно молился, чтобы они до него не дошли. Меньше всего парню было нужно, чтобы Трелони начала предсказывать ему смерть в присутствии Амбридж. Профессор Предсказаний с каждой минутой выглядела всё более и более взволнованной. Ей, очевидно, совсем не нравилось быть под таким плотным надзором.
— Профессор, — подала голос Амбридж. — Как давно вы занимаете этот пост?
— Почти шестнадцать лет, — с осторожностью ответила Трелони.
Амбридж сделал пометку в блокноте.
— Понятно, — произнесла она. — Вас принял профессор Дамблдор, верно? — Профессор Трелони кивнула, и Амбридж сделал ещё одну пометку. — Правда ли, что вашей прапрабабушкой является прославленная провидица Кассандра Трелони?
— Да, правда, — с гордостью ответила Трелони.
— И вы первая в вашем роду, после Кассандры, обладаете даром ясновидения? — спросила Амбридж, делая новую пометку в блокноте. — Первая за четыре поколения, верно? — Ещё одна пометка. — Понятно. Ну что ж, не могли бы вы тогда что-нибудь предсказать мне?
— Простите? — переспросила профессор Трелони таким голосом, будто ей влепили пощёчину. — Внутреннее Око не видит по команде! Всякий, у кого есть хоть унция знаний в этой области, в курсе этого! Насилие над Внутренним Оком может быть опасным для любого провидца!
— Хм, вот, значит, как, — ласковым и тихим голосом произнесла Амбридж, делая ещё несколько пометок в блокноте. — Это было очень познавательно, профессор. Спасибо!
Сказав это, Амбридж вернулась в кресло, где продолжила делать какие-то записи, до конца урока так и не произнеся больше ни единого слова.
Амбридж первой покинула кабинет, едва прозвенел звонок, и уже поджидала всех в кабинете Защиты, когда ученики добрались туда спустя десять минут. Выглядела женщина чрезвычайно самодовольной, отчего у Гарри неприятно заныло в животе. Если она так вела себя с профессором Трелони, Гарри был рад, что Хагрид ещё не вернулся. Он не хотел думать, что бы сделала с Хагридом Амбридж.
— Палочки убрать, — немедленно проговорила улыбающаяся Амбридж, стоило уроку начаться. — Теперь, поскольку на прошлом уроке мы закончили с первой главой, откройте учебник на странице девятнадцать и начните читать вторую главу: “Общие теории защиты и их происхождение”. Причин для разговоров нет, так что должна быть тишина. Приступайте.
Гарри вздохнул, открывая книгу на нужной странице. Замечательно. Лучшее средство от мыслей — читать архискучную книжку, написанную тем, кто не имеет никакого практического опыта в том, о чём пишет. Гарри начал размышлять, заметит ли Амбридж, если он заколдует более интересную книгу под этот учебник. Так, по крайней мере, будет хоть какая-то польза от этих скучных уроков.
Звук отодвигаемого Амбридж стула вырвал парня из мыслей. В глаза сразу бросилась поднятая рука Гермионы. Гарри перевёл взгляд на низкорослую преподавательницу. Та прошла вдоль первого ряда парт и остановилась рядом с Гермионой.
— Что такое, мисс Грейнджер? — прошептала профессор Амбридж, наклоняясь к Гермионе.
— Я уже прочла вторую главу, — произнесла Гермиона, и её голос разнёсся по классу. — Я прочла весь учебник.
Такого Амбридж явно не ожидала. Она несколько секунд моргала, а потом на её лице появилось скептическое выражение.
— В таком случае вы сможете рассказать мне, что мистер Слинкхард написал о контрзаклятиях в пятнадцатой главе.
Гермиона улыбнулась.
— Он написал, что контрзаклятия называются так неправильно, — тут же ответила она. — Он пишет, что термин “контрзаклятие” придуман людьми для самых настоящих заклятий с целью оправдать их применение. Но я не согласна с ним. Очевидно, что мистеру Слинкхарду не нравятся заклятия, но они могут быть очень полезными, когда используются для защиты.
— Вот как? — спросила профессор Амбридж; её глаза на мгновение сузились, но она поборола себя, придав лицу прежнюю бесстрастность. — К сожалению, мисс Грейнджер, в этом кабинете важно именно мнение мистера Слинкхарда. А не ваше... — Её взгляд метнулся в сторону Гарри и вновь вернулся к Гермионе. — … или кого-нибудь ещё. Вам ясно?
Гермиона была несогласна.
— Но...
— Достаточно, мисс Грейнджер, — жёстко оборвала девушку Амбридж и вернулась за свой стол. — Боюсь, мне придётся снять пять баллов с Гриффиндора за ваше бессмысленное нарушение. Прервёте урок снова, и я назначу вам наказание. Я здесь, чтобы преподавать согласно утвержденным министерством методикам, а не потакать фантазиям учеников. А теперь вернёмся все ко второй главе.
Оставшееся время урока прошло в молчании. Едва прозвенел звонок, все ринулись на выход — никому не хотелось оставаться в обществе Амбридж сверх необходимого. За ужин и весь вечер Гермиона не проронила ни слова, быстро отправившись спать. Гарри с Роном не нашли больше никаких занятий, и весь вечер работали над домашним заданием.
* * *
На следующее утро Гарри проснулся ещё более разбитым, чем накануне. Ему приснился странный сон. В нём был длинный-длинный коридор с единственной закрытой дверью в самом его конце. Тупая боль в шраме ничего не проясняла. С большой неохотой Гарри вылез из кровати, умылся, оделся и отправился в Больничное крыло за зельем. После этого, уже сидя в Большом зале, он записал увиденный сон в журнал.
Убрав журнал обратно в сумку, Гарри внезапно вспомнил, что со всем случившимся с прошлого утра он совершенно забыл о своём намерении поговорить с Сириусом и Ремусом о Волдеморте. Быстро позавтракав, Гарри помчался в башню Гриффиндора и достал зеркальце из сундука. Было ещё слишком рано, так что Гарри наложил несколько заглушающих чар на свою кровать и задернул полог, прежде чем позвать Сириуса. Да, крестный наверняка ещё спит, но Гарри больше не хотел откладывать этот разговор.
Вскоре в зеркале появилось лицо Ремуса.
— Доброе утро, сынок, — проговорил он с улыбкой. — Чему я обязан такой чести?
Гарри не смог улыбнуться в ответ. Лицо Ремуса заставило всплыть все его страхи об опекунах.
— Ремус, знаю, это может прозвучать так, словно у меня паранойя, но мне нужно, чтобы ты обещал мне, что вы с Сириусом будете осторожны, — выпалил он. — Не позволяй Сириусу уходить, когда вздумается, и убедись, что он держит свой темперамент под контролем, пожалуйста.
Улыбка полностью исчезла с лица Ремуса, сменившись беспокойством.
— Гарри, что такое? — осторожно спросил он. — Что-то произошло? У тебя ночью было ещё одно видение? У тебя болит шрам?
— Немного болит, переживу, — быстро ответил Гарри. — Как много профессор Дамблдор рассказал вам о моём последнем видении?
Ремус пожал плечами.
— Немного. Сказал, что ты видел во сне, как Волдеморт очнулся и созвал своих Пожирателей. Дамблдор также сказал, что у тебя случился ещё один выброс, намного мощнее, чем тебе приходилось до сих пор испытывать. А что?
Гарри протёр глаза под очками.
— То, что Волдеморт решил разузнать об этих выбросах, — признался он. — Он будет охотиться за вами двоими, я уверен. Прошу, пожалуйста, будьте осторожны!
— Я понял тебя, сынок, — искренне произнёс Ремус. — Бродяге я передам... обещаю, что мы будем осторожны, устраивает? — Мужчина дождался кивка Гарри. — Теперь расскажи, как твои дела? Амбридж уже начала злоупотреблять своим статусом?
— Тебе действительно нужен ответ? — задал Гарри риторический вопрос. — Очень трудно не высказать что-нибудь на уроке, особенно когда Амбридж начинает вещать что-то типа: “Министерство право, вы ошибаетесь, они там умные, а вы тупицы”. Не понимаю, как министерство могло так поступить, когда на неё поступило уже столько жалоб.
— Не ты один, — признался Ремус. — Знаю, Гарри, тебе приходится тяжело, особенно учитывая события последних дней. Как бы трудно это не было, постарайся не думать о Волдеморте. Он не станет нападать на Хогвартс, едва выйдя из комы. Вспомни свой метод успокоения. Думай о том, на что ты можешь повлиять. Сириус и я в безопасности здесь, не переживай о нас, хорошо?
Гарри кивнул, чувствуя, как беспокойство покидает его. Ремус прав. Не стоит переживать из-за того, на что он не может никак повлиять. Он сделал всё что мог, предупредив Ремуса, что Волдеморт может начать охоту на Мародёров. Оставалось надеяться, что Сириус всерьёз воспримет это предупреждение. После Азкабана тот стал ненавидеть любое ограничение над собой. Он упивался чувством свободы и всегда с жаром её отстаивал.