- Не волнуйтесь, - Павел Петрович усмехнулся. - Как я вам и обещал, очень недалеко от Москвы. Владимирская область. Места там почти курортные. Зона, конечно, но вы будете совершенно на особом положении. Жить и работать вам предстоит в библиотеке войсковой части, которая охраняет заключенных. Режим передвижения у вас будет свободным, но в границах зоны, естественно. Как мы с вами и договаривались, годик подышите свежим воздухом, а там и амнистия подоспеет.</p>
<p>
- Амнистия точно будет? - мне страшно не хотелось оказаться лохом. За все свои заслуги перед следствием трубить потом полный срок - это знаете ли не входило в мои планы...</p>
<p>
- Будет, будет, - Павел Петрович уверенно закивал. - Какой бы мне был смысл затевать нашу с вами игру, если бы вы тянули зэковскую лямку на всю катушку? Вы мне сейчас нужны, Николай Львович. Ну, в крайнем случае, через годик. Писатель, вернувшийся из зоны... Непримиримый борец с коммунистическим режимом... Ореол мученика и большие тиражи ваших книг на Западе вам обеспечены.</p>
<p>
- Ну, книги еще написать нужно, - осторожно заметил я. - Хотя, конечно, и прежние мои работы пойдут...</p>
<p>
- И прежние пойдут, и будущие, - в голосе Павла Петровича сквозила железная уверенность. - В течение ближайшего года вы столько напишите! Куда там Александру Сергеевичу с его Болдинской осенью! Книги, рожденные в советских застенках... Разве это не то, что пойдет там, на Западе, на "ура"? Пойдет, Николай Львович, пойдет. Даже и не пытайтесь спорить. Можете полностью довериться моему опыту и знанию психологии!</p>
<p>
Да, психолог Петрович действительно неплохой... Тут перед ним нужно снять шляпу. Меня, например, он перетащил в свои союзники буквально за одну беседу. Полутора часов обычного разговора наедине с ним хватило, чтобы подающий надежды молодой писатель-диссидент сделался преданным сторонником существующего строя. Более того глубоко внедренным агентом госбезопасности. Так сказать, тайным столпом коммунистического режима.</p>
<p>
Появился Петрович на моем горизонте внезапно. Выпрыгнул откуда-то из недр ПГБ, как чертик из коробочки. В тот день шел обычный, рутинный допрос, к которым я уже за три месяца после ареста успел привыкнуть. Следователь, старший лейтенант госбезопасности Свиридов, из кожи вон лез, чтобы выведать у меня адреса каких-то несуществующих явочных квартир, на которых якобы происходила передача моих рукописей эмиссарам зарубежных подрывных центров. В обмен на толстые пачки советских рублей, естественно. Я ничем товарищу Свиридову помочь не мог, поскольку все эти явочные квартиры существовали только в его богатом, но, увы, больном воображении.</p>
<p>
Вспотевший от усердия бедняга старлей что-то бубнил себе под нос о моей гражданской ответственности, о чувстве советского патриотизма и прочей белиберде, когда входная дверь чуть скрипнула и в кабинет вошел стройный, высокий мужчина среднего возраста.</p>
<p>
- Товарищ полковник, разрешите доложить... - Свиридов вскочил на ноги, собираясь отрапортовать, но вошедший отмахнулся от него, как от назойливого насекомого, и распорядился:</p>
<p>
- Оставьте нас вдвоем, товарищ старший лейтенант.</p>
<p>
Свиридова словно корова языком слизала. Мухой вылетел в коридор и даже не пикнул.</p>
<p>
Мужчина присел на краешек письменного стола прямо напротив моего стула и воззрился на меня своими темно-карими глазами. Взгляд у него был пронзительный, острый и чуть ироничный. Честное слово, у меня даже побежали мурашки по спине от этого его взгляда. Наверное, именно так чувствует себя кролик, на которого в упор смотрит удав. Я беспокойно заерзал на стуле.</p>
<p>
- Не волнуйтесь, Николай Львович, - голос незнакомца прозвучал мягко и успокаивающе. Он явно заметил мои телодвижения. - Нам с вами предстоит еще множество бесед. Надеюсь, что очень приятных бесед. И на интересные нам обоим темы.</p>
<p>
- А я и не волнуюсь, - я пожал плечами. - Что же касается бесед, то я все, что знал уже рассказал следователю старшему лейтенанту Свиридову...</p>
<p>
- Знаю, знаю, - закивал он. - Я читал ваши показания. Вы очень подробно все изложили. И честно. Будь я судьей, я бы освободил вас прямо в зале суда. Вы абсолютно невиновны с точки зрения буквы закона.</p>
<p>
Я навострил уши. Это было что-то новое в скрипучем и неторопливом механизме следствия по моему делу. Следователь Свиридов, напротив, изо всех сил пытался уверить меня в том, что я прожженый антисоветчик и отщепенец.</p>
<p>
- Простите, а вы кто? - поинтересовался я. После тупого и ограниченного Свиридова новый собеседник явно располагал к себе. Даже внешне.</p>
<p>
- Ах, да! Я забыл представиться, - он поднялся с краешка стола, прошелся по комнате и остановился у зашторенного окна. - Я - полковник ПГБ Синицкий. Но для вас я - Павел Петрович.</p>
<p>
Костюм на нем был темно-синий, дорогой. Брюки отглажены, без единой складочки. Безукоризненно белая рубашка. Модный галстук в широкую полоску с золотой заколкой.</p>
<p>
- Очень приятно, - фыркнул в ответ я. Представляю, каким убожеством выгляжу сейчас я в своем засаленном свитере и мятых спортивных штанах по сравнению с этим джентльменом из органов. - Не считаете ли, гражданин полковник, что заявление о моей невиновности из ваших уст звучит, мягко говоря, странно? Хотя бы на фоне того дела, которое упорно шьет мне ваш подчиненный Свиридов?</p>
<p>
- Не считаю, - он уселся на один из стоявших в ряд около окна стульев и вытянул ноги. Туфли у него были тоже не из дешевых и начищены до зеркального блеска. - Повторяю еще раз: с точки зрения советского законодательства, Николай Львович, вы абсолютно невиновны.</p>