<p>
- Гм... Откуда такая уверенность?</p>
<p>
- Я уже довольно долго изучаю вас, Николай Львович. Заочно, конечно. Вы не созданы для борьбы с советской властью. Легкая фронда это да. Это для вас. На кухне пошептаться, фигуру из трех пальцев в кармане показать, пару рассказиков с антисоветским подтекстом в каком-нибудь альманахе тиснуть... Вот и вся ваша оппозиционность.</p>
<p>
- А вот посмотрим, - попытался задиристо возразить я. Собственный голос почему-то показался мне совершенно чужим. - Жизнь не заканчивается сегодняшним днем.</p>
<p>
- Тюрьма, суд, колония, ссылка... - Павел Петрович продолжал, словно и не слышал моей реплики. - Вы о таком будущем мечтали, когда посылали ваш первый рассказ в редакцию "Техники - молодежи"? Долгие годы за решеткой, потом несколько десятилетий в какой-нибудь деревне Мухоморово в восточно-сибирской глуши. Там, где из литературы есть только сборник постановлений пленумов нашего ЦК за прошлую пятилетку. А телевизор - только в кабинете председателя местного леспромхоза. Хамство, бескультурье, пьянство... И разумеется, полная невозможность писать. Поверьте, об этом позаботятся в первую очередь. Ведь намного проще лишить вас возможности кропать ваши чудные опусы, чем потом перехватывать на пути за рубеж ваши рукописи. Перефразируя Пруткова, нужно рубить под корень!</p>
<p>
Он замолчал и некоторое время буквально буравил мое лицо своим цепким взглядом. Потом его губы тронула едва заметная улыбка:</p>
<p>
- А вы слегка побледнели, Николай Львович. Что, слишком мрачную картину вашего ближайшего будущего я вам нарисовал?</p>
<p>
- Да, мрачновато, - согласился я и закашлялся. В горле совершенно пересохло.</p>
<p>
- Но альтернатива этому мрачному будущему все-таки есть! - Павел Петрович щелкнул пальцами. Как фокусник, который собирается достать из перевернутой шляпы белоснежного крольчонка. - Тюрьма или свобода, забытье или слава... Выбор теперь будет зависеть только от вас, Николай Львович!</p>
<p>
- И в чем конкретно состоит эта ваша альтернатива? Что я должен сделать, чтобы выйти из этих стен?</p>
<p>
- Как я уже говорил, мне вовсе не интересны мелкие секреты вашей писательской тусовки, Николай Львович. Мне нужно только одно: чтобы вы дали свое согласие писать так, как пишите сейчас. Мне нужно ваше согласие писать о маленьком человеке из нашего светлого завтра.</p>
<p>
- И это все? И я могу быть свободен?</p>
<p>
- Да, но не сразу, - брови его слегка сдвинулись к переносице. - Правила игры есть правила игры. Их не может нарушить никто. Ни я, ни вы. Вам предстоит пройти через суд и вы получите свой срок. Стандартный срок. Лет пять-шесть, не больше.</p>
<p>
- Тогда какой смысл... - начал было я, но Павел Петрович резко прервал меня:</p>
<p>
- Не спешите с оценками, Николай Львович! Ваш суд и тюремный срок уже давно предопределены. Как всегда будет шум в западной прессе о репрессиях интеллигенции в нашей стране, слегка пошумят в подполье ваши фаны, всплакнет в подушку о загубленной жизни молодого и интересного писателя парочка-троечка девиц... Ваша новая жизнь начнется сразу после выхода из зала суда. Вместо лесоповала вы попадете в относительно комфортные условия. Поверьте, что там, куда в скорости отправятся ваши коллеги по писательскому цеху о должности скромного библиотекаря в войсковой части внутренних войск можно только мечтать! А у вас еще будет и возможность писать. Более того, я берусь организовать доставку ваших книг в зарубежье. Фантастика из-за колючей проволоки... Да издатели на Западе набросятся на ваши книги стаей! Ну, а я через подставных лиц перекуплю большую часть тиражей и по нелегальным каналам верну ваши повести и рассказы нашему советскому читателю. Самиздат будет буквально завален вашими произведениями, можете в этом даже не сомневаться. Ваши книги будут читать, Николай Львович. И не просто читать, а любить. Любить созданный вами фантастический мир, любить придуманных вами персонажей... И, конечно же, многие читатели захотят быть похожими на своих любимых героев. Быть похожими на маленьких людей из прекрасного светлого будущего...</p>
<p>
- Ну, а если я не соглашусь на ваше предложение? Или начну писать иначе? Будущее ведь можно нарисовать и без простых людей. Какой-нибудь мир сплошных героев...</p>
<p>
- Ну, именно так и пишут большинство наших советских фантастов. И что, их книги пользуются спросом у читателей? Их произведения обсуждают на полуподпольных литературных тусовках? Нет. Я не думаю, что вы пожелаете примкнуть к когорте безликих борзописцев, Николай Львович.</p>
<p>
- Я вообще могу оставить писательство.</p>
<p>
- Не можете, - Павел Петрович покачал головой. - Вы достаточно амбициозный человек. А реализовать свои таланты можете только на литературной стезе. Поэтому выбор у вас очень ограниченный: либо вы остаетесь писателем и продолжаете идти по уже проторенной дорожке воспевания маленького человека из будущего на страницах ваших повестей и романов, либо вы навсегда сгинете в таежной глуши очень далеко за Уралом. Третьего не дано.</p>
<p>
Он произнес это таким ледяным тоном, что у меня по спине снова замаршировали колонны мурашек. Я проглотил ком в горле и сказал:</p>
<p>
- Значит, я должен стать вашим орудием... Идеологической бомбой, которую вы подкладываете под мир будущего...</p>
<p>
- Идеологической бомбой? - Павел Петрович расхохотался, вытащил из кармана белоснежный носовой платок и слегка коснулся им глаз. - Ну, вы юморист, Николай Львович... Смешно до слез, честное слово. Это ж надо придумать - "идеологическая бомба"! Талант, талант...</p>