Охотник всё-таки последовал за ними от комплекса. Все запутанные уловки и ухищрения, все попытки сбить врага со следа и оторваться от него… всё оказалось пустой тратой времени.
«Сейчас это закончится, – думает Аркхан. – Так или иначе, сейчас всё закончится»
– Беги к кораблю, – говорит космодесантник. И, когда измученный Лэнд начинает медленно ковылять, а не бежать, терпению Никанора приходит конец. – Беги! – кричит он голосом, похожим на треск раскалывающегося арктического льда. – Беги, чтоб тебя!
4
Они идут по туннелям, а вокруг мерцает свет – энергетические системы, питающие комплекс, отказывают одна за другой из-за предательства или повреждений. Беглецы не слышат ничего, кроме собственных шагов. Неровные усталые шаги техноархеолога, слабеющая поступь Кулака.
Никанор больше не пытается скрыть хромоту. Жидкость течёт там, где шквальный огонь робота разорвал пластины брони. Сильнее всего в нескольких местах на нижнем боку и середине торса. Никанору не нужен ретинальный дисплей, чтобы оценить раны. Он чувствует скрежет изорванного металла, как по раненой плоти, так и внутри неё. Мерцающие на дисплее визора вспышки предупреждений излишни. Воин и сам ощущает раны, чует медный запах крови, которая не сворачивается так быстро, как должна. Нехорошо.
– Ты сказал, что нас ждёт корабль, – говорит Аркхан Лэнд, не оглядываясь на легионера.
– Суборбитальный челнок, – поправляет его Никанор.
– Это даже звучит словно насмешка, как последняя надежда для беженцев.
«Так оно и есть» – думает Кулак.
– Меры принимались с использованием всех доступных ресурсов.
– Принимались кем? – Техноархеолог, тяжело дышащий, путающийся в багровой мантии, излучает неодобрение. – Тобой?
– Первым капитаном Сигизмундом, – отвечает Никанор. – И фабрикатором-локумом Загреем Кейном.
– Загрей Кейн теперь фабрикатор-генерал, не так ли? – Лэнд не оборачивается, но в его голосе слышна усмешка. – Сохрани нас Омниссия от этого невероятно глупого создания и его ограниченного видения.
Пот щиплет глаза Никанора, когда тот оглядывается на мерцающие глубины коридора и не видит ничего. Ретинальный дисплей не показывает новых предупреждений, но продолжает беззвучно кричать о ранах. Сканер-ауспик молчит. Проходя коридор за коридором, они поднимаются всё ближе к поверхности. Кулак чувствует, как тяжелеют руки, пока организм перерабатывает адреналин и впрыснутые боевые наркотики. Сила, данная ему на ближайшие часы, понемногу уходит, уступая место усталости и боли от ран.
– Я никогда прежде не встречал таких автоматонов, – признаётся Никанор. Аркхан Лэнд поворачивает к спутнику острое лицо. В полузакрытых глазах мудреца плещется веселье.
– Ну и ну. Космодесантник хочет немного поболтать? Поистине, сегодня день сюрпризов.
– Я хочу услышать ответ, а не болтать, – с трудом сдерживает негодование Никанор.
Лэнд неприятно улыбается, а затем оборачивается к коридору. Сидящая на его плече обезьяна шумно грызёт стальную болванку.
– Это «Воракс», – с усмешкой говорит ему техноархеолог. – Несомненно, его сильно модифицировал какой-нибудь аристократ из кузниц для своих целей, но корпус определённо принадлежит «Вораксу». Теперь их нечасто увидишь в воинствах Великого крестового похода. Иногда мы выпускаем их в города-кузницы, когда решаем проблемы с перенаселением. А ещё, – добавляет он знающим голосом, – иногда их используют для совершения убийств. Но только самых значимых целей.
Никанор слышит гордость в голосе мудреца. Его высокомерие не знает границ.
– И кому выгодна твоя смерть, техноархеолог Лэнд? Кто хочет избавиться от тебя?
Механикум чешет лысую голову – и по неведомым Никанору причинам псибер-обезьяна повторяет за ним.
– Твой вопрос выдаёт поразительное неведение, космодесантник. Очень многие из моих коллег хотели бы, чтобы я испустил последний вздох. Не все, конечно же. Но многие. С обеих сторон новой войны.
Никанор вздыхает от боли в боку. Лэнд принимает это за вопрос.
– Похоже, ты гадаешь, в чем причина? – продолжает техноархеолог, хотя Никанору всё равно. – Потому, что я – сам Аркхан Лэнд. Ими движет зависть. Зависть, рождённая неуверенностью. Думаю, этим всё сказано.
Имперский Кулак молчит. Он уже видел, как неизменённые люди, даже самые самоуверенные из них, любят поболтать, оказавшись под гнётом обстоятельств.
Когда они наконец выходят навстречу мрачному рассвету, то видят уходящие вдаль солончаковые равнины Зетека. Никанор показывает на гряду.