Гидрагирум истекает кровью. От ударной волны лопнули барабанные перепонки и мягкие ткани носа. Кровь залила белки глаз. Во рту стоит вкус влажного железа.
– Кустодий… Туал… – шепчет он по воксу.
– Префект, – приходит ответ с рычанием помех.
– Атака на Дороге мертвецов достигла своего пика?
В ушах шумят помехи. Пламя и дым перед «Бореалисом Фооном» еще раз превращаются в демона. Гидрагирум задумывается, кто будет носить его имя и имя его машины. Он никогда не понимал, что чувствуют обычные люди, когда говорят, что ими движет сиюминутное желание. И вот сейчас, на краткий миг, он осознает, что предпочел не быть в этот момент в этом месте.
– Численность нерожденных максимальна, префект, – сообщает Туал по воксу невыразительным и гулким голосом. – Можете отступить.
Но он остается.
Четыре кардинальных элемента выстраиваются вокруг Гидрагирума. Обсидиановая сфера в последний раз кружится на расстоянии вытянутой руки. У ног префекта бьется в конвульсиях Темнота, ее череп дымится. Затем она затихает. С гололитического дисплея исчезает образ демона.
– Нуль, – произносит Гидрагирум, и когда спадает пламя, «Бореалис Фоон» изрыгает чистую черноту.
Императорский Дворец – ранее
Небо меркло из синего в пурпурно-черное, когда Гидрагирум вышел из подножья башни Лунного Серпа и направился обратно на стены Дворца. Префект остановился. В темнеющих небесах перемигивались огни звездолетов и небольших воздушных судов. Ореол окольцовывал самые яркие из ложных звезд, когда их свет пробивался через пелену смога. Настоящие звезды продолжали появляться, но свет Дворца скрадывал их блеск. Взгляд Гидрагирума блуждал между древними контурами созвездий, отмечая их взаимное расположение.
– Что вы видите в звездах? – раздался за спиной голос Туала.
Префект не повернулся. Под гул электрической мелодии доспеха кустодий остановился рядом с ним у парапета. Поднимающийся снизу ветер колыхнул красный плюмаж воина.
– Я вижу… – начал Гидрагирум. – Вижу, что поднимаются ветра разрушения. Вижу, что на небосводе ярче всех Охотник. Вижу, что все меняется и идет к своему концу.
Кустодий пошевелился, красные кристаллы линз шлема обратились к темнеющему небу.
– Вы знаете, что большинство людей забыли искусство астромантии и астроматики, а многие сочли бы их отрицанием принципов Империума.
Гидрагирум пожал плечами.
– У каждого есть свое место в великом замысле, место, которому он принадлежит какое-то время. Так же, как когтистый Каркинос должен взойти, так и Свечник в этот момент должен закатиться. Они не вольные и не рабы, не добро и не зло. Просто они есть. Это не изменится, вне зависимости от того, забудут ли об этом или согласятся.
– Вы превращаете суеверие в мудрость.
– У меня был отличный учитель, – сказал Гидрагирум и замолчал. Татуированное лицо застыло, пока глаза следовали за созвездиями. – Однажды Он сказал мне, что помнит времена, когда у звезд были другие имена, а люди считали, что одни во всей вселенной, и она вращается только вокруг них. Из всей лжи прошлого, кустодий, думаю, эта мне нравится более всего.
Он отошел от парапета и направился вдоль стен к темному небосводу. Туал секунду наблюдал за ним: одиноким человеком в черном, шагающим по стертым камням и чью тень поглощала ночь. Затем кустодий отвернулся и пошел своим путем.
Сердце Фароса (Лори Голдинг)
Адалл — капитан, 199-я рота Ультрадесантников «Эгида»;
Барабас Дантиох — бывший кузнец войны из легиона Железных Воинов
Алексис Полукс — капитан, 405-я рота легиона Имперских Кулаков;
Обердей — скаут, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Тебекай — скаут, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Арк — сержант, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Тарик — апотекарий, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Криссей — скаут, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Флориан — скаут, 199-я рота легиона Ультрадесантников;
Лев Эль’Джонсон — примарх легиона Темных Ангелов;
Ольгин — командующий Крыла Смерти во время Великого крестового похода.