— А Дана вам больше не звонил? — спросил я.
Стрэчен ответил отрицательно.
— Как только он позвонит, немедленно сообщите об этом мне, — посоветовал я. — И еще хочу, чтобы вы встретились с ним в любом месте и в любое время, какое он назначит.
— Хорошо, лейтенант, — мрачно согласился Джеймс.
Он взял визитную карточку, которую я ему протянул, и посмотрел на нее с таким видом, будто это был порнографический снимок. Мойра не отрывала взгляда от синего неба за окном. И я догадался, что мне пора уходить. Они оба попрощались со мной с такими же кислыми минами, с какими люди обычно приветствуют гробовщиков. Я вышел из номера. Спускаясь в лифте, вспоминал изящные ягодицы Мойры и размышлял о том; в чем, собственно, состояли ее обязанности помощника прокурора. Эта мысль заинтриговала меня.
Я пообедал сандвичем с бифштексом и приехал в офис где-то около половины третьего. Аннабел Джексон, секретарша шерифа, отсутствовала на своем рабочем месте, и вместо нее за пишущей машинкой сидел сержант Полник. Я почувствовал, что в воздухе пахнет грозой.
— Никогда бы не подумал, что ты умеешь печатать, — бодро заметил я.
— Мисс Джексон у шерифа, лейтенант, — мрачно произнес Полник. — После нее пойду я. Вот незадача! — У него был удрученный вид. Такой, наверное, был у святого Бернара, когда тот обнаружил, что какой-то негодяй выпил из его фляги весь коньяк. — Разве я виноват, что этот придурок перепутал номера комнат?
— Конечно же не виноват, — осторожно поддакнул я.
— Хотел бы я знать, — угрюмо продолжал сержант, — как этот козел ухитряется управлять мотелем, если даже не может запомнить номер нужной комнаты?
— Наверное, с большим трудом, — согласился я.
Когда Полник что-нибудь рассказывал — главное было не задавать вопросов, которые помогли бы прояснить картину, — это его напрочь выбивало из колеи. Наступило молчание, и чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу, я зажег сигарету и попытался пускать дым кольцами. Но у меня ничего не получилось.
— Этот тип впал в самую настоящую панику, — неожиданно заговорил Полник. — Я приезжаю в отель, он выбегает мне навстречу, бешено размахивая руками, как будто наступил конец света. Говорит, что в двадцать четвертом номере стреляли. И кто стрелял, все еще там. Я подлетаю к двадцать четвертому и обнаруживаю, что дверь заперта. Высаживаю ее плечом и врываюсь в комнату с револьвером в руке. — От одного воспоминания по телу сержанта пробегает дрожь. — О Боже! Я был ошарашен посильнее, чем та девица!
— Девица? — рискнул я вставить словечко.
— Думаю, она только что вышла из ванной, поскольку голова у нее была обмотана полотенцем, — продолжал Полник, продемонстрировав блестящие способности к дедукции. — Больше на ней ничего не было. И этот тип, верхом на котором она сидела, тоже был совершенно голым. Сначала я подумал, что она делает ему массаж, но потом увидел, что она… словом, это был не массаж. — На лице сержанта появилось стыдливое выражение. — Можно было подумать, что эта девица перепутала своего парня с конем, так она на нем скакала. Но я должен был вспомнить свой долг и подумал, что, может, этот парень какой-нибудь сексуальный маньяк и стрелял он для того, чтобы заставить девицу оседлать себя и трахнуть. Может быть, она сидела на нем верхом против своей воли. Хотя на ее лице блуждала улыбочка. Поэтому я согнал девицу с него, велел ему подняться и, приставив к спине револьвер, повел в кабинет управляющего.
— Совершенно голого? — вырвалось у меня.
Полник нахмурился:
— Да, голого, лейтенант.
— А вокруг было много людей? — спросил я.
— Да, мы шли по коридору, а эта девица с полотенцем на голове бежала за нами и орала благим матом — и конечно же отовсюду высунулись любопытные головы. — В голосе Полника послышался благоговейный трепет. — Я не знаю, откуда они взялись, лейтенант. Их было так много, что трудно поверить, — такое впечатление, что их пекут как блины.
— И тогда управляющий сказал тебе, что ошибся, назвав тебе не тот номер?
— Да он чуть не умер, увидев нас! И жаль, что не умер. — Полник закрыл глаза, вспомнив сцену, разыгравшуюся в мотеле. — Этот тип из двадцать четвертого номера грозился нас всех поубивать, только не знал, с кого начать — с меня или с управляющего. Девица собирается учинить нам обоим иск на сотню миллионов баксов. И все трое — парень, девица и управляющий — в один голос орут на меня. Через некоторое время управляющий клянется, что велел мне идти в двадцать вторую комнату. Поэтому я иду туда и выясняю, в чем дело. Там сидит какой-то нервный хмырь, который так напуган, что готов разрыдаться. Оказывается, он нес удочку и оступился, и чертово удилище попало прямо в экран телевизора, и кинескоп взорвался!