— Ну, любой человек может перепутать комнаты, — сказал я, успокаивая Полника. — Во всем виноват управляющий — ведь это он сбил тебя с толку.
— Надеюсь, шериф тоже в это поверит, — с сомнением в голосе произнес сержант. — Поскольку потом выяснилось, что голый парень — младший брат мэра — тот самый, который всегда дает ему кругленькую сумму на предвыборную кампанию, а девица с банным полотенцем на голове — совсем не его жена. Она — официантка придорожного ресторана в двух кварталах от мотеля, где клиентов обслуживают прямо в машинах. Позже управляющий сказал мне, что вся публика, наблюдавшая за этой сценой, узнала их.
Из кабинета шерифа появилась Аннабел Джексон, и вслед за ней оттуда послышался грозный рык — это шеф звал Полника на расправу. Сержант послушно заковылял в кабинет с таким же выражением лица, с каким, наверное, французские аристократы поднимались на гильотину. Впрочем, трудно представить себе аристократа с лицом кроманьонца[1].
— Бедный сержант Полник! — с сочувствием сказала Аннабел. — Как мне жаль его. Шериф вне себя от ярости!
— Вы хорошо выглядите, Аннабел, — заинтересованно произнес я. — Хотя чуть поправились, но только в тех местах, где нужно.
Аннабел села за свой стол и сделала медленный глубокий вдох, отчего кофточка из органди на ее красивой высокой груди опасно натянулась.
— Посмотрите вниз и поймете, о чем я говорю, — сказал я.
Аннабел с шумом выдохнула воздух.
— Я прекрасно провела отпуск, — с горечью произнесла она. — Три незабываемых недели у себя дома, в Джорджии, где все мужчины — джентльмены и знают, что к девушке надо относиться с уважением! И в первый же день на работе опять, вы с вашими гадостями! Не знаю, чем я прогневила Бога. Наверное, сделала что-нибудь ужасное, но почему я должна общаться с таким чудовищем, как вы!
— Не понимаю, что такого ужасного вы могли натворить у себя в Джорджии, — сказал я. — Особенно если все мужчины там, как вы говорите, сплошные джентльмены и иначе как с уважением к женщине не относятся!
— Знаете, о чем я мечтаю, — задумчиво сказала секретарша шерифа, — мы с вами сидим в офисе и вы изощряетесь в словоблудии. И вдруг прямо под вашими ногами разверзается огромная дыра в полу и вы падаете! Из дыры вырывается язык пламени, и она закрывается. И только на полу остается маленький след от ожога!
В эту минуту из кабинета вышел Полник, избавив меня от необходимости изобретать ответ. По выражению его лица я понял, что шериф метал в него громы и молнии.
— Ну, что он сказал? — спросил я, направляясь в кабинет Лейверса.
— Велел мне целый месяц выходить в ночные смены, — пожаловался сержант, — начиная с сегодняшней. Моя старуха меня убьет! Она скажет, что я это подстроил нарочно!
Когда я закрывал за собой дверь, шериф раскуривал сигару. Его многочисленные подбородки еще сотрясались от гнева, а побагровевшее лицо только-только начинало приходить в норму.
— Как мне надоел этот кретин Полник! — прорычал он. — Вы оказали бы мне большую услугу, если бы завезли его куда-нибудь и шлепнули.
— Управляющий отелем назвал ему неправильный номер комнаты, — сказал я. — Это может случиться с каждым.
— Однако ворваться в комнату младшего брата мэра и его любовницы, а затем отвести их голышом в кабинет управляющего, — проговорил шериф, — до этого мог додуматься только Полник!
При всей моей симпатии к Полнику с этим трудно было не согласиться, поэтому я решил переменить тему.
— Док Мэрфи уже прислал вам отчет о вскрытии?
Лейверс кивнул:
— Смерть наступила от удушья. Время — между часом и двумя ночи. Перед смертью жертва была жестоко избита кожаным бичом.
— И изнасилована? — спросил я.
— Нет. — Шериф помолчал, глядя на меня. — Конечно, это могло быть убийством на сексуальной почве. Убийца вполне мог быть садистом, получающим удовольствие от избиения жертвы и последующего ее удушения.
— Я думаю, в мотиве этого убийства секс вряд ли вообще присутствовал, шериф, — осторожно заметил я. — Оно могло быть и случайным. Но скорее всего, подстроено таким образом, чтобы запутать следы и навести подозрение на кого-нибудь другого.
1
Кроманьонцы — люди современного типа, существовавшие в древности в Европе и резко отличавшиеся от неандертальцев.