— Легко тебе говорить, не нервничай. Не тебя же идут убивать!
В глазах Зары появился немой укор, и цезарю стало стыдно.
— Извини! — Он отвернулся понимая, что погорячился. Они столько прошли вместе, и эта девушка не раз рисковала жизнью ради него.
Теперь они шли молча, и Иоанн прокручивал в сознании тот давнишний разговор в ночном шатре.
«Узел судьбы, по учению Данациуса, это когда нити двух разных людей пересекаются и дальше остается только один. Если Великий магистр не знает этого человека, то скорее всего, я его тоже не знаю, но при этом он не может быть случайным человеком, случайным стрелком из окна, например. Узел судьбы не про это! Он сводит вместе нити людей, имеющих настолько неразрешимые противоречия, что способов их решения кроме убийства, попросту не существует. Значит, скорее всего, я только думаю, что не знаю его, а на деле я уже с ним встречался. Вспоминай, кого ты мог так сильно обидеть, чтобы он мечтал о твоей смерти. — Иоанн напрягся, прокручивая последние события, и ничего не вспомнив, искренне взмутился. — Нет, это нормально⁈ Я даже не знаю имени человека, настолько сильно желающего убить меня, что в дело вынуждена вмешаться сама богиня Судьбы. Я бы понял, если бы это был Василий или Зоя, или даже Сцинарион, но тогда магистр увидел бы их, ведь он следит за ними. Даже если бы они действовали не сами, а послали убийцу, он бы увидел. Хотя… — Цезарь полистал в памяти трактат Эртория Данациуса „Возможности человека влиять на свою судьбу“, и нашел что искал. — Если бы посланный убийца имел свой мотив, преобладающий над мотивацией заказчика, и видел бы во мне препятствие для достижение своей цели, то тогда могла бы возникнуть отдельная нить судьбы, невидимая для Великого магистра».
Уйдя глубоко в себя, Иоанн чуть не упал, споткнувшись о камень. Выругавшись, он мысленно обругал себя: ерундой какой-то занимаюсь! Какая мне разница кто это! Все равно подготовиться невозможно'.
Пока цезарь вел свое внутреннее расследование, отряд вышел на крохотную площадь, больше похожую на перекресток двух улиц. На мгновение Евсаний остановился, решая какую из дорог выбрать. Постепенно все остальные остановились вслед за ним, и в этот момент Зара поняла — сейчас! Время на предупреждение не было, и она полностью сымитировав голос центуриона, заорала:
— Щиты к бою! Засада!
Рефлексы легионеров сработали быстрее разума. Щиты взлетели вверх, и в тот же миг в них застучали стрелы.
— Отходим! Прикрыть императора! — Теперь уже звучал голос настоящего Евсания.
Не церемонясь, центурион оттолкнул Иоанна к стене и закрыл его собой. Слева и справа мгновенно выросли щиты и спины легионеров. Медленно отступая, Евсаний зашарил глазами в поисках какого-нибудь укрытия, но оно не понадобилось. Обстрел прекратился и из домов, окружающих площадь стали выходить люди.
Глава 7
— Преторианцы! — Удивленно выдавил из себя Евсаний и, словно очнувшись, заорал. — Эй, вы что ошалели в своих палите!
Иоанн тронул его за плечо.
— Не надо центурион, они знают, что делают. Они пришли за мной.
Пойманный взгляд Зары подтвердил, они оба узнали предводителя нападавших. 'Значит, все-таки Зоя! — Промелькнуло в голове цезаря. — Как звали этого громилу? Не помню. А мотив? Какой у него личный мотив желать мне смерти?
Преторианцы медленно брали в кольцо прижавшийся к стене отряд.
«Не меньше полусотни. — Прикинул про себя Евсаний. — А у меня лишь десяток… Поляжем все и императора не спасем. Да пошлет, Огнерожденный, нам милость свою!»
Покрепче сжав рукоять меча, он поднял щит до уровня глаз и, не оборачиваясь, выкрикнул:
— Стоять насмерть, братцы! Да не посрамим имя свое!
Легионеры сжались в единый кулак, а вот центурион наступающих преторианцев остановился.
— Не глупи, Евсаний, — Ликос попытался изобразить улыбку, — зачем вам умирать за какого-то безродного мальчишку. Он обманул вас! Он не император и прав на трон у него не больше, чем у тебя или у меня. Отдайте мне Иоанна с его девкой и идите на все четыре стороны. Ваши жизни мне не нужны.
Что бы не думал в это момент Евсаний, кем бы ни считал Иоанна, но этому преторианцу он точно не верил. Во-первых, старый центурион терпеть не мог всю эту придворную шелупонь. Во-вторых, конкретно этот мерзавец бесил его уже тем, что говорил с ним снисходительно и свысока. И в-третьих, Евсаний был не дурак и понимал — свидетелей в таком деле живыми не оставляют. Сам бы он, точно, не оставил. Поэтому он не стал говорить лишнего, а просто выругался — длинно и витиевато.
— Да, поглотит Ариан тебя и весь твой поганый род до седьмого колена!