Ноктис с детских лет чувствовал непомерную ответственность, возложенную на его плечи. Тело матери еще не остыло, как отец требовал от него королевской беспристрастности, мудрости и еще черт-знает-чего.
Найденный им Гладиолус быстро научил мальчишку рукопашному бою вкупе с владением мечом, с тяжелой гардой и несколькими слоями специальной стали. Мастерством это не назовешь, но грубо отколошматить машину или зарвавшегося рубаку можно было и в те годы. Со временем, от машин оставались одни обломки, от толпы – ничего, кроме лужи крови. Нечеловеческую силу давал кристалл, восполняя природную «изящность» тела принца, т.е. неспособность иметь мускулы, равные по силе и внушительности зрелому Гладиолусу. Ноктис почти не общался со старшим товарищем, не способным найти общую тему для разговора. Но мечник не особо от этого переживал, расточая дружелюбие и невинные шутки в огромном количестве. Его советы были верны, работали всегда и в полную силу. Казалось, он лучше Ноктиса знал, какой тип ударов эффективнее для цели, сколько нужно приложить силы и какой взять разбег. Потом, конечно, принц научился вычислять все это самостоятельно. Так продолжалось, пока наследнику престола не исполнилось пятнадцать. За это время, он немного изучил силу кристалла и получил навыки, отличные для защиты собственной персоны.
Тогда и появился Игнис. Он был компьютерным гением, и вообще специалистом добывать информацию разного содержания. Другое дело, что, будучи совсем юным, он не мог осознать, насколько это незаконно. Однажды, королевская гвардия пришла за ним, но шустрый паренек через крышу покинул здание и пропал на несколько лет. Он работал с нелегальными торговцами, перевозил товары и добывал данные. Возможно, тогда научился рисковать, что одновременно сгубило и спасло парня. Он подрезал машину самого короля, пытаясь уйти от преследования. Крутой вираж оценил даже подслеповатый министр, сидящий вместе с Их Величеством. Игниса поймали и помиловали. Так с ним и познакомили принца.
Поначалу, Ноктис не мог смириться с феноменальным интеллектом Игниса, который, кстати говоря, имел привычку демонстрировать его в любых ситуациях без разбору. Позже, когда эгоистичность подростка была вытеснена всеобщим признанием и славой стратега королевства, парень перестал показывать свое превосходство над Ноктисом. Без приказа, от него и слова нельзя было добиться.
Гладиолус сразу зауважал «того малого в очках», потому что Игнис находил идеальные пути для победы, и сохранения максимального количества солдат и единиц боевой техники. Его человеческое отношение к тем, кто жарится на поле боя, оказалось лучшей рекомендацией для сурового, но добродушного рубаки. Потом уж, Игнис выступил в одной нехорошей заварушке, так что Гладиолус стал полностью доверять новичку. К тому же, у него был особый стиль владения мечом. Из-за легкого тела и малой мышечной массы, Игнис использовал катану, отчего бой больше походил на художественную резьбу по телу врага. Удары были легкие, хлесткие и скупые, без размашистого росчерка и усилий. Игнис все в своей жизни делал быстро и эффективно, в том числе, убийство или выведение врага из строя. Он был единственным, кто никогда не увлекался в пылу сражений, не убивал случайно или от гнева, оставаясь хладнокровным и предельно собранным.
Ноктису этого не хватало. Если он и не мог получить той базы знаний, что держал при себе его строгий товарищ, все-таки хладнокровию научился. Эти времена Селум вспоминал с легким стыдом. Ведь он был достаточно эмоциональным юношей, при достижении предела, он позволял себе выкрик или удар. Воспитание Игниса практически уничтожило все эмоции принца, открыв дорогу к новым боевым умениям и техникам. Так что в скором времени, наследник мог уподобляться ночной тени, бесшумно появляясь за спиной врага, убивая, а после – исчезая. Так же Ноктис получил в дар возможность четко видеть цели во время боя, не отвлекаясь, не переживая, не радуясь. Только незамутненное сознание, этакий транс, при котором тело становилось слаженной машиной, способной выжить в самых критических ситуациях, помог инфанту получить власть над кристаллом в полной мере.
Тогда-то он понял Игниса, доверился ему. И ни разу не пожалел, потому что тот был отличным собеседником и прекрасным советником.
Втроем они пережили немало приключений, связанные, преимущественно, с беспорядками в окрестностях королевства и неимоверной вспыльчивостью Гладиолуса и даже самого Ноктиса.
По сути, тогда они все были детьми. И громадина Гладиолус с бандитским выражением лица, и высокий, не в меру серьезный Игнис, затыкающий рты первым мудрецам королевства, и сам принц, мрачный, как зимняя ночь.
Промпто был четвертым и, как говориться, слегка лишним. Чужестранец, наплевавший на запрет пользоваться огнестрельным оружием. Он заведомо не мог легко отделаться от наказания, убив шестерых бойцов. Парня достаточно долго били, но жизнерадостное презрение высадить не смогли. Он харкал кровью и смеялся, как будто бы ничего забавнее в жизни не видел. Кстати говоря, юноша был по-дурацки и Тенебрайски красив, и любая девушка от такого зверства схватилась бы за сердце.
На этот раз инициатива исходила от принца. Ноктис заметил, что заключенный – мастер, пусть и в запрещенном деле. Так как стрелял принц из рук вон плохо, ему необходимо было найти наставника. В конечном счете, Промпто оказался ужасным учителем, потому что сам ленился и смеялся над неудачами воспитанника, а еще лез обниматься, когда имел хорошее настроение. Нулевая субординация, феноменальная наглость.
Но зато, стрелял тот художественно: то есть метко, и с пользой. За это ему многое прощалось.
К парню проникся душой Гладиолус, почуяв, что встретил такого же расхлябанного вояку, как и он сам. Даже не так: более свободного в своих действиях воина. И жалко было пропустить такого человека, не попробовав завести дружбу. Как оказалось, Промпто был не только глупым наглецом, но и умелым шутником, разыгрывающим номера, которые так ценятся в армейском обществе. Среди женщин тот числился первым любимцем, и парень не раз рассказывал о своих похождениях, хитро улыбаясь и подмигивая.
Ноктис не мог не оценить и такой опыт тоже. Около него обитал человек, потакающий своим желаниям, распущенный и «живой», пьяный от этой самой жизни. В чем-то ему можно было завидовать, за что-то презирать. Но игнорировать – никогда.