Более того, этот ефрейтор унизил его, низвёл практически до животного состояния и чуть не стёр его личность, как таковую. Он действительно ходил на грани и первые двадцать лет после того случая оставался покорной куклой в руках уже генерала страны. К счастью внутри Калеви всегда была капля его истинной личности. Випридак высушила из него всё, кроме этой единственной маленькой капли. И со временем эта капля взбурлила и разорвалась, образуя новое море.
Поэтому последние лет пять Хорен больше разыгрывал из себя прислугу. Только наедине с собой он мог спокойно расслабиться и вздохнуть. Однако Хорен по-прежнему не знает, как ему поступить с Фидель за то, что она с ним натворила. Как ни странно, он… не держит на неё зла. Вообще. Не сказать, что Калеви был добрым человеком: за свою жизнь ему пришлось испачкать руки в грязи и крови не один раз. И он был готов простить далеко не каждого, кто когда-то причинил ему боль. А Випридак к тому же сожгла его родную деревню и чуть не стёрла его личность. Так в чём же дело?
В первую очередь она показала ему, что будет, если Калеви поддастся типичному искушению магов о своей мнимой непобедимости. Преподала жестокий, но справедливый урок. Архимаг всегда с особой серьёзностью относился к подобным суровым испытаниям жизни, чтобы извлечь бесценный опыт и не ошибиться во второй раз. Во вторую — сам он смирился со своим поражением и утерянным за время пребывания в плену у Фидель. Он мог жить и дальше с чёрной копотью на душе, или же отпустить и примириться с тем, что уже никогда не вернёшь. Прагматичный ум Хорена выбрал второй вариант.
Была ещё третья причина…
«Любовь», — блеснуло в голове у архимага. До случая с Фидель он откровенно брезговал этим чувством, поскольку не видел в нём никакого смысла. Но теперь всё иначе.
Ещё с момента своего поражения и заканчивая сегодняшним днём он живёт вместе с Коскиненой. Он видел её в любом виде, в любом состоянии, заглядывал в её глубочайшие фибры души и разума. Только по одному звуку её шагов или едва изменённому тембру голоса он способен определить её истинное эмоциональное и внутреннее состояние. Любое мельчайшее изменение от обычного поведения сразу улавливается Калеви и принимается к сведению. Это не телепатия, нет, здесь даже нет никакой магии. Это высшая привязанность к одному человеку.
Он знает её, как самого себя. Даже такой полубог, как Хорен, не мог не привязаться после такого. Возникает интересная ситуация: сперва его вынужденно заставили полюбить человека, затем этот человек расскаялся в своих действиях и даровал частичную свободу, потом сам Хорен узнал всё о Фидель и в итоге сам не заметил, как привязался к ней и полюбил по-настоящему. Возможно, это печально известный синдром заложника, но Калеви считал себя выше подобных диагнозов. В его глазах всё было искренне.
Тем не менее, одного это не изменит… после войны Хорен обязательно поговорит с Фидель об их грядущей судьбе.
Архимаг и генерал официально помолвлены между собой, свадьба запланирована после окончания паучьего нашествия и победы одной из сторон, вне зависимости от того, кто победит. Калеви больше не сможет утаивать и скрывать от Випридак никаких секретов, ему придётся рассказать, а точнее, выложить ей всё. Коскинена умная девушка и вместе с Хореном смогут выстроить своё личное будущее. На сей раз безо всякого рабства и господства. Он любит Випридак, но больше не намерен унижаться. У него тоже есть свои планы на дальнейшую жизнь.
И он искренне надеется, что этот раз он и Фидель встретятся по-настоящему вновь, как тогда. Но уже не как враги, а как близкие друг другу люди. Как члены одной семьи.
Сейчас его единственная цель — помочь нирнвикийцам отразить паучье нашествие. Обычные пауки не были для него помехой, а новые суперсолдаты Шарни, так называемые гибриды, хоть и были ужасающе сильны, но для полубога Калеви это были незначительные трудности. За это время Нирнвики стала ему второй родиной. И хоть сангеззорское прошлое по-прежнему зовёт Хорена обратно к себе, после окончания Оппозиционной он никогда больше не покидал Нерн надолго, всегда оставаясь вместе с Фидель. Ничего не поменяется и после этой войны.
«Началось», — скривился про себя Калеви, ощутив по каналу связи отчётливое болезненное ощущение.
Перед началом операции он наложил на Коскинену метку, благодаря которой мог отчётливо чувствовать её нынешнее состояние. И сейчас он почувствовал боль. Значит, Випридак вступила в схватку с Джейклом и Шенером. Лично для Калеви результат был неважен: он, конечно, поддерживал Фидель, но не вмешается, если та потерпит поражение и выиграет кто-то из остальной двоицы. Это не в его компетенции. А вот помочь Коскиненой восстановиться после неудачи или, наоборот, всё-таки помочь ей в дальнейших целях, если всё получится — другое дело.
Хотя он всё-таки надеется на её победу. Он мог чувствовать каждую клетку Фидель и поражение её очень опечалит. Вплоть до отставки и глубокой депрессии. К счастью, в тюрьму её никто не посмеет посадить: им придётся иметь дело с недовольным полубогом.
«Удачи тебе, Фидель. Надеюсь, ты знаешь, на что идёшь», — улыбнулся архимагистр, разрывая на части очередного паука. Выработанное двойное мышление неоднократно помогало ему…
***
Неизвестный дом где-то на окраине Шэйлоккейна.
Отдалённые уголки столицы Нирнвики, как ни странно, пострадали от паучьего нашествия меньше всего. До сих пор здесь, как обычно, работают магазины и дорожные трассы, хотя людей на улице стало гораздо меньше, чем два месяца назад. Паукам здесь делать нечего, они сконцентрированы в центральных районах. Изредка сюда заходит две-три особи, но их или прогоняют совместными усилиями, или они сами не задерживаются.
В одном из домов распивали слабое спиртное военные Режима. Им не поступало никаких приказов передислокации, а оставили сторожить эти отдалённые районы. Иногда они пересекались с сотрудниками Халлинтоеллина или, ещё реже, полицейскими, но никаких стычек между ними не было. Даже спокойно работающий завод в районе, принадлежавший компании Дэспертара, продолжает своё существование.
— Когда уже нас перебросят, — жалуется один из вояк. — У меня в тех районах жена с ребёнком живут. Как я должен себя чувствовать?
— Не боись — Фидель полетела на разборки с Дэспертаром. Дескать, ей кто-то переслал его точное местонахождение и она помчалась туда. Чикнем этого террориста, прижмём оставшихся агентов — всё, победа за нами.
— Хотелось бы уже побыстрее, — вздохнул военный. — Слышали, кстати, новость в столичном районе? — перевёл он тему.
— Какую?
— Типа дочурку самого Лайдена в облаву взяли.
— Да ты что? Пауки? Ооо, — протянул третий военный. — Я слыхал, что эти твари больше травят и утаскивают, чем убивают. Раньше не вдуплял почему, а вот сегодня увидел по новостям такую хероту…
Он открыл последнюю бутыль, наливая себе и своим коллегам последние бокалы ликёра. Во избежание неприятных инцедентов людям, находящимся на военной профессии, во время службы запрещено употреблять напитки, градус алкоголя в которых больше чем тридцать процентов. Некоторые были такому возмущены, но большинство военных приняли закон спокойно: алкоголь никогда не был особо популярен в рядах военных. Чего не скажешь о какао.
— Да, видел. Там такое уродство: половина от паука, половина от человека. Причём вроде как красиво, а потом она вытаскивает эту паучью пасть и открывает ещё пару глаз… А потом ты вспоминаешь — когда-то это было человеком. И у этого человека были свои родные, друзья, цели, стремления… И куда всё это в итоге привело?
Это был риторический вопрос, не требовавший ответа. Его не дали и остальные военные, сидевшие за столом. На своём пути они видели все жестокости и зверства, но вот это было за гранью даже для них. Этому не будет прощения.
— Так что на дочурку Лайдена могу только помолиться Гваирхилу. Хотя как можно молиться тому, чего не существует? Вот где этот тупой Сириус или другие типа боги, когда у нас такое. Почему они не вмешиваются? Мы для них, значится, муравьи, а сами должны их почитать? А не пошли ли они в одно место? Эти боги недостойны того, чтобы на них молились или даже помнили о них.